Запретная драгоценность - Луиза Аллен

Ник резко развернулся и ушел на другой конец террасы, его плечи напряженно застыли. Ануша опустилась на низкую скамью и почувствовала, что по щекам текут слезы. Это было уже слишком. «Я люблю тебя, но мы не можем быть вместе, — подумала она. — А теперь ты думаешь, что я… что я…»

Ник внезапно повернулся к ней:

— Мне очень жаль. Прости меня. Ты совершенно права, и я не сержусь на тебя. Я сержусь на себя.

— Все… — Она хотела сказать «все в порядке», но сорвался голос. Ничего не в порядке, и никогда не будет. Такова реальность: она любит его, но они не могут быть вместе. И ей придется выйти замуж за другого мужчину, который никогда ее не поймет, которого она никогда не полюбит.

— Черт подери! — Он быстро вернулся к ней и опустился рядом на колени. — Ануша… он причинил тебе боль? — Он попытался взять девушку за руку, но она отдернула ее.

— Нет, — с трудом выговорила она. — В отличие от тебя. Мне так плохо, Ник. Я больше не могу притворяться храброй. Я не хочу быть здесь, я не понимаю этих правил и не хочу выходить за достойного джентльмена. А теперь и ты… ты меня ненавидишь и…

— Нет. — Он сжал пальцами ее запястье. — Нет! Все будет хорошо. Ты привыкнешь к здешней жизни и встретишь мужчину, который тебе понравится.

Ник поморщился, понимая, что его слова совсем не соответствуют ситуации. Он сыпал банальностями, она это знала. «Ты меня ненавидишь». Боже, как это больно! Но не так, как ей.

— Я испугался за тебя и потому рассердился. Тебе бы пора к этому уже привыкнуть.

Ануша не обратила внимания на эту слабую попытку пошутить. Ник никогда еще не видел ее такой, почти сломленной.

— Ануша, пожалуйста. — Как он себя за это ненавидел! Инстинкты кричали, что он, поскольку только этим и занимался с тех пор, как они покинули Калатвах, должен ее защищать. Но все его усилия увенчались лишь ее глубочайшими страданиями. Как остановить ее слезы? С Мирандой у него никогда не получалось. — Ануша… О, дьявол!

Ник резким движением заключил ее в объятия и прижал к себе.

— Вот так. Иди ко мне и не смей больше плакать.

— Я и не плачу, — невнятно пробормотала она дрожащим голосом.

— Лгунишка.

Какое-то время они так и сидели, она тесно прижималась к его труди, он касался губами ее волос.

Потом она сделала глубокий вдох и пошевелилась в его объятиях. Ник опустил руки, и Ануша откинулась назад, вытирая глаза.

— Вот. — Он отыскал в кармане носовой платок. Она совершенно неэлегантно высморкалась, у Ника внутри что-то болезненно сжалось. Это не истерика или кокетство. Настоящее, искреннее горе.

— Извини. — Она уже почти овладела собой. — Спасибо тебе за заботу.

— Теперь тебе лучше?

Она покачала головой:

— Нет. И не думаю, что когда-нибудь станет. Мне придется выйти замуж и прилагать все усилия, чтобы стать правильной английской женой. Муж вряд ли меня полюбит и наверняка заведет себе любовниц. — Она расправила плечи, и от этого крошечного жеста у него еще сильнее сжалось сердце. — Значит, такова моя судьба, и нечего трусить.

— Я очень хочу тебе помочь, но не знаю как. Я могу тебе помочь, Ануша?

За нее он дрался бы с кем угодно — с тигром, с разбойниками, с клубком кобр, но эта храбрая покорность перед лицом страданий его совершенно сразила.

— Найди мне в мужья того, кто не разобьет мне сердце, — с горькой улыбкой ответила она.

«Интересно, кого? Муж так или иначе ее сломает, либо превратив в очередную покорную жену, либо провоцируя на скандалы и бунты. Какой мужчина сможет, как я, понять ее прошлое, ее гордость и страхи? Какой?» Эти слова словно эхом отдались у него в голове. Нет, он всего лишь жалкое подобие мужа для любой из этих маленьких мисс, что танцуют сейчас в доме леди Хоскинс. Правда, для Ануши, возможно, и лучший кандидат, чем все остальные.

Ник попытался оперировать логикой, а не инстинктами защитника. Он достаточно знатен, что важно для общества. Он может позволить себе жену, пусть и без особых роскошеств. Он хранил бы ей верность, с этим, по крайней мере, не было бы никаких проблем. И Ануша явно находит его достаточно привлекательным, чтобы заниматься любовью, а значит, трудности, которые он не преодолел с Мирандой, уже не повторятся.

— Мне пришел на ум один человек, — произнес он, даже не успев додумать до конца свою мысль. — Тот, кто сможет тебя понять, дать достаточно свободы и как следует о тебе заботиться.

Она с лету ухватила его мысль, он увидел, как расширились ее глаза, еще полные слез.

— Ты сам?

— Ты не ищешь любви, я это понимаю. И не стану ждать ее от тебя. Я часто буду в отлучках, и ты не будешь по мне скучать.

— Не буду?

— …И я буду хранить тебе верность, так что не придется беспокоиться о любовницах. Я только прошу тебя о том же. Никаких любовников, — закончил он.

— У меня… не будет любовников. Ник, но ты же не хотел больше жениться. Ты сам говорил.

— Я не против быть твоим мужем.

И, едва произнеся эти слова, он понял, что так и есть. Она будет ему замечательной женой, в постели, во всяком случае, не безразличной, совершенно определенно. Вероятно, достаточно опрометчивой, влипая в неприятности, но, по его ощущениям из глубины души, слишком порядочной, чтобы нарушать данные ему клятвы.

— Я не богатый человек, — добавил он. — Но могу позволить себе детей, если ты захочешь. Только если захочешь.

В душе болезненно заныло. И даже мелькнула смехотворная мысль, что это от боязни отказа. Да что с ним такое? Это просто практичное решение ее проблем, которое будет стоить ему лишь некоторого количества денег. И Джордж обрадуется, что его дочь устроена, даже если и не совсем идеально. Правда, если она отвергнет этот вариант, он попытается подыскать иной выход, и его сердце тут ни при чем.

— Если мы поженимся, у тебя будет из-за меня столько проблем…

Она колебалась. Сам того не ожидая, он испытал облегчение и потому ответил немного грубовато:

— Ты стала одной сплошной проблемой с того момента, когда я впервые тебя увидел. Тебя и твоего чертова мангуста.

— Он не мой, а Парави.

— Ты просто не можешь не спорить, да? — Ник поцеловал ее и крепко прижал к себе. «Я хочу ее». Он, завладевая ее губами и чувствуя, как она отвечает, мог думать только об этом. Он ощущал сладкий, чувственный вкус, присущий только ей. В этом смысле он мог ее получить, а она обрела бы то, в чем нуждалась.

Когда же он, наконец, ее отпустил, думал, она улыбнется или даст ему пощечину, возможно, даже заплачет. Но Ануша неожиданно закрыла лицо руками, потом опустила руки и посмотрела ему в глаза с такой решимостью, какой он не видел с момента их отъезда из Калатваха.

— Да, — ровно, без каких бы то ни было колебаний, произнесла она. — Я выйду за тебя замуж, Ник.