Пятьдесят лет в Российском императорском флоте - Генрих Цывинский

Третий день мы побродили по городу, делали покупки «некудышных вещей» и объехали по каналам, где расположены разные чем-либо примечательные исторические дворцы, между прочим, дворец мавра Отелло, и ночью мы разъехались в разные стороны. Воскресенский с дамой поехал на экспрессе через Рим и Неаполь в Александрию, а я на ночном пароходе — в Триест, куда я прибыл в 6 ч утра. Я невольно вспомнил, как 6 лет назад я ехал по этому же рейду на «Мономах» с тревожным предчувствием о предстоящей трудной службе на этом корабле; а теперь я ехал с полным спокойствием свободного туриста, имея в виду интересную задачу и ознакомление с местами исторической и стратегической важности. На пароходе Австрийского Ллойда я получил каюту 1 класса за 300 крон (франков) до Константинополя.

Легкий морской бриз приятно освежал пассажиров, расположившихся под тентом и любовавшихся игриво блестящею лазурью Адриатического моря. Пароход был не из самых новых, но он содержался чисто, и кормили нас прекрасно. На пути пассажиры скоро перезнакомились; здесь ехали немцы, австрийцы, несколько шведов и две гречанки. Публика скромная: тут были туристы, едущие посмотреть города ближнего Востока, с билетами международного «О-ва Кука» и несколько больных, ехавших на купальный сезон в окрестности Босфора. Я познакомился с пароходным врачом; он дал мне несколько полезных указаний о курортах на Принцевых островах, куда я будто бы стремился.

На второй день зашли в Бриндизи забрать итальянскую почту и их пассажиров; города я не видел, так как была уже ночь. С восходом солнца мы вошли на рейд о-ва Корфу. Пассажиры все высыпали наверх полюбоваться высокими берегами, покрытыми яркою растительностью. Уже подымался утренний туман, и сквозь него блестели на берегу окруженные тропическою зеленью красивые виллы, и меж них выделялся дворец императора Вильгельма «Achileion», ранее принадлежавший Елизавете Австрийской. Май был на исходе, и южное солнце уже чувствительно стало припекать собравшихся на палубе пассажиров. Послышался звонок к завтраку, и ресторатор угостил нас свежими фруктами, привезенными только что с берега. К вечеру пароход зашел в знакомый мне по «Мономаху» Патрас, где 6 лет назад мы высадили Наследника для обзора строившегося тогда Коринфского канала.

На утро мы заходили в Наварин, в исторической бухте которого русский флот в союзе с французским в 1827 году разгромил турецкую эскадру, стоявшую там на якоре. Обогнув мыс Матанан, мы к рассвету следующего дня вошли в Пирей, где пароход простоял целый день; я воспользовался случаем и поехал посмотреть Афины (12 верст). Под палящим зноем по песчаной дороге пара мулов тащила меня более часа, но я был вознагражден живописным видом Афин с их древним Акрополем, блестевшим белым мрамором на высоком холме, огороженном стеною, частью уже развалившеюся. Я поднялся на холм и, сидя в тени на портике, любовался этим древним исполином, окруженным мраморной колоннадой, сохранившейся в целости десятки веков. Лишь от 2–3 упавших колонн лежали здесь правильные цилиндрические массивные глыбы слегка пожелтевшего, почти прозрачного мрамора.

Отсюда, вдоль по гребню холма, тянутся колонны, частью разрушенные — это остатки Пропилеев, и далее, у края холма, стоят развалины храма Аполлона с тонкой изящной колоннадой. Я объехал город. Город точно спал полуденным сном: при палящем зное ставни в домах были закрыты и на улицах пусто. Посмотрев на королевский дворец, я зашел в пустое кафе и в прохладной тени позавтракал. Мне объяснили, что летом все, кто только может, уезжают на морской берег в Фалеро. Рано утром мы вошли в Дарданеллы и остановились в Чанаке (Кале-Султание) — самом узком месте пролива, между двумя фортами; из амбразур этих фортов торчали большие орудия современного типа. С высокого пароходного мостика я их легко сосчитал. После формального осмотра документов пароход получил пропуск, прошел проливом и к вечеру вошел в Мраморное море. Здесь чарует особенная яркость звезд южного неба; ночь была тихая, теплая, и пассажиры долго не расходились по каютам, стараясь надышаться живительным воздухом Мраморного моря.

Утром рано пароход подходил к Царьграду. По левому берегу тянулись небольшие городки, селения, Сан-Стефано, кое-где мечети, минареты; наконец, открылся Стамбул с древним Византийским сералем у самого берега, в нем несколько небольших дворцов с гаремами, музеем и гробницами византийских императоров и турецких султанов. Дальше виднеются купола и башни мечетей самого Стамбула, и выше всех огромный купол Св. Софии.

Пароход повернул влево и вошел в Золотой Рог, отделяющий Стамбул от Галаты и Перы (европейская часть города). У таможенной пристани в Галате мы вышли на берег. Отсюда по фюникюлеру, проложенному в наклонном туннеле, я поднялся в Перу и взял номер в «Pera-palace». Было жарко и душно, улицы узкие, грязные, с целыми стаями бродячих собак, подбирающих мусор и всякие отбросы. Летом город обычно пустует. Все, кто только может, выезжают на дачи на берега Босфора. Вдоль всего пролива (около 17 миль) по обоим его берегам в богатой южной зелени расположены виллы, особняки и летние дворцы всех европейских посольств. Сообщение с городом на пароходах — «шеркетах». На главной улице Grand rue Рега, такой же узкой и кривой, толкотня уличных продавцов, выкрикивающих названия товаров. Генеральный консул Лаговский, встретив меня весьма приветливо и познакомив с семьею, прикомандировал ко мне драгомана посольства — пожилого турка Визирова (Визир-оглы) в качестве гида. С ним я в тот же вечер переехал на шеркете в Терапию (на берегу Босфора, рядом с Буюк-дере, где находится летний дворец нашего посольства) и там поселился в Summer palace на набережной Босфора.

Мы условились с Визировым после утреннего завтрака отправляться на экскурсии по берегам и окрестностям Босфора, чтобы ознакомиться с расположением фортов и числом орудий, затем исследовать берега и выбрать приглубые места, куда могли бы пристать транспорты с десантом; осмотреть Бейкосский холм и ближайший к нему берег, на который будут выгружать орудия «особого запаса»; наметить место, где должна быть поставлена живая изгородь из пустых пароходов. Наконец, измерить течение Босфора в некоторых важных для нашей «авантюры» точках. Эту программу мы с ним аккуратно выполняли: с утра я ходил для вида в купальню, стоявшую на берегу, у самого отеля, затем приезжал Визиров, и после завтрака мы, оба в турецких фесках, отправлялись на каюке через пролив на намеченный берег и затем гуляли пешком, делая по несколько верст. Каждый раз мы выбирали нашей целью осмотр одного форта; с ближайших холмов это нетрудно: обойдя с двух-трех сторон батарею, с биноклем легко сосчитать число орудий и даже разобрать их калибр.

Важнейших фортов от севера (т. е. от Черного моря) до Терапии оказалось семь: два форта у входа возле маяков, затем идут «Анатолии-Ковак» и «Румели-Ковак», далее сильный форт «Маджар» (36 орудий), против него 6-й форт и, наконец, «Кирич-бурну», стреляющий прямо вдоль пролива на север. Расположение фортов и орудий таково, что они обстреливают подход из Черного моря, а за спиною у них обрывы гор. Стало быть, если русская эскадра пройдет этот промежуток (1/2 часа) и войдет на Бейкосский плес, то ни один форт не может туда достать, и эскадра окажется уже в тылу всех фортов. Генеральный штаб был в этом отношении прав, что форсировать Босфор нетрудно, но затем трудно его удержать за собою от атакующего с юга английского флота.