Зима в раю - Елена Арсеньева

Вопрос Сергея о том, возьмет ли Дмитрий в Россию семью, былкуда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Рассказывая в «Обществе» освоем семейном положении, о Татьяне и Рите Аксаковых, Дмитрий ни словом необмолвился об их однофамилицах Александре и Оле, оставшихся в России. Почему?Сам не знал почему. Далекое прошлое, да… Интересно, по новым советским законамкакой-нибудь из двух браков Дмитрия считается легитимным? Первый заключен встране, которой больше нет. Второй заключен в посольстве страны, которой большенет… Ну да, они с Таней не венчались, но успели зарегистрировать гражданскийбрак на рю Гренель прежде, чем в здание русского посольства въехали новыесоветские хозяева. По сути дела, Дмитрий вполне может быть признан холостякомсо всеми выгодами свободного, одинокого положения. Ему они и даром не нужны,эти выгоды, конечно, однако речь сейчас не о нем, а о его семьях.

Как странно, как удивительно… Какие совпадения поройподсовывает жизнь! В Париже он мало что женился на двоюродной сестре Саши – они ее подвергает почти той же опасности, какой подвергал когда-то Сашу. Бытьженами Дмитрия Аксакова, оказывается, очень даже небезопасно! Карами дляблизких когда-то стращал его в кабачке «Попугай!» пренеприятнейший господинИванов – и точно тем же самым пугнул сегодня загадочный товарищ Сергей. Нановом витке судьбы Дмитрий сделал заложницами двух своих любимых женщин – Танюи Риточку.

А ведь еще вопрос, захочет ли Татьяна вернуться домой… Куда«домой»? Где он, «дом»? Лидия Николаевна – точно не захочет. «К разбитомукорыту – ни за что!» – однажды выразилась она весьма категорично. А Таня? Таняумна, очень умна, она прекрасно понимает, в каком двусмысленном, межеумочномположении окажутся в России и она, и Дмитрий, и их дочь.

Таня, Таня… Товарищ Сергей, предупреждая о необходимостимолчать насчет визитов в «Общество возвращения» и возникшего сотрудничества,конечно же, имел в виду, что нужно молчать и в семьях. Наплевать напредупреждение? Посоветоваться с женой? Или сначала с Шадьковичем? Теща,помнится, толковала, что только у него Дмитрий найдет помощь… Э, нет, сытыйголодного не разумеет. Шадькович одинок, ему следует страшиться только за своюсудьбу, а Дмитрию…

Он устал, захотелось пить. Вернее, выпить. Вспомнился вкусграппы, которую одним глотком принял вчера в каком-то бистро на рю Шатодам,прежде чем идти к Шадьковичу. Дмитрий никогда не был любителем водки, ни виноградной,ни родимой российской хлебной, однако вчерашняя граппа все же произвела на негосильное впечатление – прежде всего тем, с какой сердечной легкостью и свободойпосле одной только рюмки он принял судьбоносное решение открыться Шадьковичу ипойти с ним в «Общество возвращения». Может быть, и нынче обретет Дмитрий ту желегкость и свободу, если выпьет граппы? Тем паче что деньги у него есть. Деньгинемалые! Сколько прорех будет залатано в семейном бюджете! Как обрадуется Таня!Ну а если спросит, откуда деньги?

Он не скажет. Соврет. Всегда есть что соврать!

Дмитрий быстро прошел Пон-Неф, но вместо того, чтобыспуститься в метро, на свою седьмую ветку, вошел в бистро на набережной Лувра.Огляделся, выискал свободный столик в углу, бросил на стул куртку, заняв место,потом взял у стойки рюмку граппы, наперченный козий фромаж и вернулся коблюбованному столу. Однако тот уже не был свободен. За ним сидела молодаятемноволосая женщина. Увидеть даму без шляпки становилось все меньшейредкостью!

Да, не удастся посидеть одному, поразмыслить. Ну что ж,ладно…

Такое впечатление, что он ее уже где-то видел, особу стемными волосами и синими глазами…

– Кофе, пожалуйста! – махнула девушка официанту и перевелавзгляд на Дмитрия. – Извините, я так нагло села за ваш стол, но это потому, чтомне необходимо поговорить с вами. Я за вами шла с самой рю Дебюсси. Вы разве незаметили?

Дмитрий вытаращил глаза. Стоп… Да ведь она стояла у витриныкнижной лавки, точно, когда он так темпераментно бил себя по лбу! Ему ещебросилось в глаза ее дурно сшитое и совершенно не по-парижски сидящее пальтоубогого серого цвета. Сейчас пальто кучкой лежало на стуле, а на даме был стольже убогонький и столь же серенький костюмчик. Совершенно не похожа напарижанку: те даже если и не хороши собой, однако одеты бесподобно элегантно.На настоящей парижанке даже confection из третьеразрядного магазинчикасмотрится, словно изделие дорогого couturier. А синеглазая девушка одета худо,но собой хороша. Однако черт ли Дмитрию в ее внешности? О другом надо думать.Например, вот о чем: хороший же он конспиратор! Разве забыл, что, возвращаясь срю Дебюсси, нужно быть особенно осторожным и беречься от слежки? И вотпожалуйста: женщина – женщина! – промаршировала за ним следом пол-Парижа, а он дажени разу не обернулся, идиот!

– Ну и что? – спросил неприветливо. – Чему обязан такимвниманием?

Она молчала: официант принес кофе.

Кто она? – размышлял Дмитрий. Русская, француженка?Говорит-то по-французски, причем без малейшего акцента. Но сие ничего незначит: ей на вид около двадцати, вполне могла родиться в русской семье ужездесь, в Париже, отсюда и чистейшая речь. Он знает многих отпрысков русскихсемей, которые по-французски говорят безупречно, а на родном языке – сакцентом. Зачем далеко ходить за примерами: сколько возится Таня с Ритой,выправляя выговор и ошибки в русском языке!

Официант отошел, и девушка так резко отодвинула чашку, чтокофе плеснулся на блюдце.

– Я хотела предупредить вас, – торопливо заговорила она. –Вы в опасности. Вы должны быть осторожней. У вас семья. Вам необходимо подуматьо себе. О близких. Вы должны скрыться. Хоть куда-нибудь!

Видимо, она была искренне взволнована, вот и выходили такиерубленые фразы.

Вот те на…

Да что за черт?!

– Не пойму, о чем вы говорите, какая опасность? – холодновскинул брови Дмитрий.

– Все вы понимаете! – прошипела девушка, придвигаясь к нему.– Вы откуда вышли на рю Дебюсси? А? Все понимаете! Вы должны мне поверить – этострашное место. Это страшные люди. Стены квартиры, которую они сняли… – о, этистены многое могли бы рассказать! Они видели столько мучений, слышали столькоотчаянных, безответных криков о помощи! Они вас используют, а потом убьют. Исемью вашу убьют. Вы должны бежать, бежать немедленно!

У нее перехватило горло, а у Дмитрия холодок пополз поплечам.

Она сумасшедшая! Откуда взялась?!

– Вы спятили, – сказал грубо. – Вы просто спятили. Что вытакое несете? Вы что, из психиатрической клиники сбежали?

Она надменно выпрямилась:

– Да вы что? Вы мне руки должны целовать, а вы меняоскорбляете!