Запретные практики - Ирина Мясникова

Поймал он Панкратьеву прямо на выходе. Она шла к машине вместе с его цветами. Он догнал ее около автомобиля.

– Ну здравствуй, красавица! – тихо сказал Зотов, наклоняясь сзади к ее уху.

Панкратьева вздрогнула и обернулась.

Зотов видел, какой эффект произвел на нее. Нет, не зря он работал над собой, восстанавливал силы и тот самый магнетизм, против которого не могла устоять ни одна нужная ему женщина.

Он внимательно смотрел в её глаза, а когда ему показалось, что он уже победил, и сейчас она повиснет у него на шее, Панкратьева вдруг улыбнулась, сунула ему в руки цветы и сказала:

– Ну что ж, очень удачно, забери, пожалуйста!

После чего быстро прыгнула в свою машину и попыталась вырулить со стоянки.

Зотов преградил ей путь, положив цветы на капот.

– Алик, чего ты добиваешься? – спросила она, слегка приспустив боковое стекло.

«Похоже, девушка меня не на шутку боится»! – злорадно подумал Зотов и ответил:

– Хочу, Аня, чтобы ты осознала свою ошибку и вернулась ко мне, – сказал он очень убедительно тоном, нетерпящим возражений.

– Ни за что!

– Посмотрим! – Зотов сейчас играл с ней как кошка с мышкой.

Он восстановил контакт и был уверен, что стоит еще немножко поднажать, и Анька сдастся на милость победителя. А уж проявит он эту милость или накажет ее как-нибудь, там поглядим. Наказать очень хотелось.

– Посмотрим, – ответила Панкратьева. – С дороги уйди!

– Не уйду. – Зотов победно улыбнулся. Не будет же она его в самом деле давить.

– Что так и будем тут народ веселить? – поинтересовалась Панкратьева.

Зотов оглянулся, стоянка оказалась заполнена сотрудниками предприятия Дубова и Панкратьевой. Они явно не спешили разъезжаться по домам и с интересом следили за происходящим. В сторону машины Панкратьевой двигался здоровенный бугай в форме охранника.

– Анна Сергеевна, помощь нужна? – спросил он, помахивая дубинкой.

– Не нужна, – спокойно ответил ему Зотов, поднимая руки вверх и уступая Панкратьевой дорогу.

Конечно, бугая он ни капельки не испугался и сделал бы его одной левой, но спокойная отстраненность не предусматривала случайных драк с ничтожными людишками при исполнении. Роскошные розы так и остались валяться на дороге. Пока он шел к своей машине, успел заметить, что машина Панкратьевой свернула в противоположную от дома сторону. Может быть, он ошибся, и она все-таки кого-то себе нашла? И этот кто-то теперь крутит и вертит его, Зотова, собственностью, использует её в своих интересах? Ну, не сама же она, в конце концов, до ментальных атак додумалась! Соблазн проследить за ней был очень велик, но Панкратьева уже умчалась, а догнать её в городе ему никогда ещё не удавалось.

Ночью у него опять ничего не получилось. Душа Панкратьевой была перед ним как на ладони, но попробуй только тронь. Она каким-то образом снова разорвала связь, возникшую между ними при личном контакте.

«Похоже, я её действительно теряю», – думал Зотов, сидя на кухне и обхватив голову руками.

Утром раздался телефонный звонок, она позвонила ему сама. Зотов уже было подумал, что каким-то чудом его ночное воздействие на нее все-таки сработало, однако то, что он услышал, не лезло ни в какие ворота.

– Алик, здравствуй! – сказала Панкратьева из телефона озабоченным голосом. – Я знаю, что ты пытаешься сделать, и очень прошу тебя остановиться. Во-первых, это бесполезно, я знаю, как с этим бороться, и ты в этом уже убедился, во-вторых, ты своими действиями наносишь себе страшный вред и ухудшаешь свое и без того бедственное положение.

– О чем это ты? – не понял Зотов.

– Алик, я прожила с тобой два года, и ты мне не чужой человек, поэтому я обязана тебе это сказать. Воспринимай, как хочешь, но с тобой происходит самая настоящая беда. Однако причиной того, что я от тебя ушла, является совсем не это. Я ушла, потому что хочу кардинально изменить свою жизнь. Я хочу жить, каждое мгновение получая от своей жизни радость. Как-то так получилось, что от общения с тобой я радости не испытываю…

Зотов слушал и думал, что все бабы абсолютно одинаковы. Начала об одном, потом переключилась на себя любимую. Кому интересны эти её страдания? Радости, видите ли, она с ним не испытывает. Можно подумать, он с ней много радости испытал? И кому вообще эта радость нужна? Радость это всего лишь эмоция, а в состоянии спокойной отстраненности, в которой пребывают настоящие властители, эмоции никому не нужны, только мешают.

– … Но это всё полная фигня, так как она касается только меня, – между тем продолжала Панкратьева. – А вот с тобой вот-вот могут случиться и вовсе страшные вещи. И поверь, мучительная боль, которую ты по всем расчетам уже периодически испытываешь, это тоже не самая главная твоя беда!

– Какая еще беда, чего ты мелешь? – Зотова уже начал раздражать весь этот пафос.

– Ты – потерянная душа! – торжественно провозгласила Панкратьева. – И с этим срочно надо что-то делать. Ты так долго нарушал плавное течение энергии в пространстве, так хитро прятался от наказания, что в результате от тебя попросту отказались, и ты стал потерянной душой.

– Бред какой-то, – спокойно сказал Зотов, но при этом не на шутку испугался.

– Ничего не бред, если ты ничего не предпримешь, то тебя ждет мучительная смерть и переход в низкие сущности. Алик, – Панкратьева понизила голос и почти прошептала: – Ты станешь чёртом!

Зотов представил круглые от ужаса и удивления глаза Панкратьевой, не смог удержаться и захохотал.

– Аня, ты не заболела? Я уже давно черт, разве не знаешь? Моя бывшая жена мне давным-давно рога наставила.

– Не смейся, дурак! Мое дело было тебе рассказать и предупредить. Считай, что я своего рода почтовый ящик. Послание тебе передала, а дальше делай, как хочешь.

Панкратьева явно обиделась. Ну ещё бы, небось думала, что она ему Америку открыла.

– Я хочу с таким симпатичным почтовым ящиком и дальше проживать совместно. Даже готов на этом почтовом ящике жениться, – Зотов выдал последний, на его взгляд, решающий аргумент. – Будешь мне вместо вредных для здоровья щей послания разные полезные передавать.

– Алик, я решение приняла, его не поменяю. Не трать время зря.

– Подожди! – Зотов вдруг испугался, что она повесит трубку. – До чего же ты, Анюта, упрямая. Ты ведь знаешь уже, что в жизни ничего просто так не случается. Мы же с тобой для чего-то встретились, и поначалу нам ведь было очень хорошо вместе. Давай не будем торопиться. Я обещаю, что отстану от тебя, но ты всё же подумай. Спокойно подумай. Я подожду. В конце концов, я же тебе только что предложение сделал, так сказать, руки и сердца. Над такими предложениями положено думать.

– Ты тоже подумай, как жить дальше. Может, мы для того и встретились, чтобы ты задумался о том, как живешь и ради чего. До свидания.