Обыкновенная семейная сцена - Максим Юрьевич Шелехов
Шрифт:
Интервал:
–И противопоставить тебе, если по существу, совсем нечего, – заметил Андрей Константинович участливо.
–Понима-аешь? – пропел заунывно Пряников. – Ни одного свидетельства, кругом голая моя инициатива. А «по-человечески»… «по-человечески» сейчас не считается, нет такой сейчас формулировки: «по-человечески», всюду договоренность одна. И вот что самое обидное: ему, производственнику, ему ведь даже совесть не докучает. Он благодетель в душе, да! Пятьдесят «кровных» мне простил, сдачи требовать не стал: поощрил за усердие! Благородный расточитель! – Пряников принял позу, природную, по его разумению, «благородному расточителю»: прогнувшись, он отвел одну руку в сторону, при этом, не забыв состроить и соответствующую гримасу.
–Страшно подумать, Андрей, – продолжал он, принимая вновь естественное положение, – тут вся моя жизнь, можно сказать, в этом взаимоотношении заключалась, речь шла о повороте судьбы, кардинальном, а для него, для производственника… «ваш колокол – хоть разбей его об угол». Да ему сейчас позвони, я уверен, он о таком, о Пряникове, даже и не вспомнит. А я… а я Марине уже наобещал, между тем. Пришлось бегать, занимать – да, а как? Андрей, ты бы только знал, сколько я долгов через одни только рестораны наделал. И что, думаешь, чего доброго заслужил? Где там, то рестораны ей не те, то…
–Не понимаю, Митя, – прервал разоткровенничавшегося Пряникова Андрей Константинович, – ты объяснял ей?
–Кому, Марине? Объяснял что?
–Где ты работал, как работал, чего тебе это стоило, в общем, все, что мне только что пересказывал?
–Разве можно, что ты! – даже испугался Пряников.
–Почему нет, ведь систематическое умалчивание с твоей стороны, должно быть, и служит источником вашего с Мариной Александровной недопонимания.
–Андрюша, – несколько успокоившись, покровительственным тоном знатока ответствовал Пряников, – хоть ты и в браке состоишь с лишком двадцать лет, но о женщинах, брат, я и раньше тебе это говорил, никакого не имеешь понятия. Вот что я тебе скажу, ты уж доверься моему богатейшему опыту: не жди, не жди от женщины ни понимания, ниже сочувствия. Только проявишь слабость, вздумаешь сердце излить, против тебя это, будь готов, обернется, не сейчас, так потом. Что до меня касается, в рассматриваемом нами варианте, то моя Марина, я же ее знаю, так она бы первая надо мной посмеялась, назвала бы балбесом, уродиком, сказала бы, что поделом мне. Но бог с тем, уродиком я быть привык и балбесом тоже и знаю без некоторых, что, может быть, поделом мне, – я по другой причине не могу перед Мариной в откровение впадать. Я ведь все еще загадка для нее, Андрей. Пусть на девяносто девять процентов она во мне разочаровалась, но процентик один остается за мной, процентиком я располагаю, а это много, очень много, в отношении с женщиной. Этот-то процентик и не дает Марине проглотить меня полностью, стоит рыбной костью поперек горла, волнует ее. Волную я свою вторую половинку все еще, волную, Андрюша, а это самое главное, это значит, что наши с ней отношения пока нельзя назвать пропащими, хоть она и сказала сегодня, что всё! Но это пыль в глаза, а вот только я лишусь процента своего – тогда будет всё, уже по-настоящему, всё будет и мечте, – дорога мне тогда одна останется – к Бондаренко, великодушнейшему, благодетелю моему, на Предприятие. Но дудки, я свое право на мечту так просто не уступлю, до последнего буду упираться. А в чем мечта? –
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!