Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой - Харли Рустад

который шел все время, пока его не было. Его начинала пугать мысль о ночи в сырой, изолированной пещере. Но он как минимум должен был вернуть ключи от мотоцикла. Когда Гапон просунул голову в выбранную пещеру, слезы наполнили его глаза. В углу была аккуратно сложена стопка дров, которые Шелтер собрал и сложил внутри, чтобы они просохли. Он подмел землю на полу и оставил Гапону пару свечей, чтобы осветить его ночлег.

Встретившись позже с Шетлером, Гапон заметил, что некогда общительный человек, который показывал ему пещеры, стал более тихим, более сдержанным. Шетлер рассказал, что навещал Равата в его каменной хижине, обучался у него йоге и духовности. Гапону казалось, что Шетлер «запутался» в своих идеях, пытаясь разобраться в том, что имеет для него смысл. Одно было ясно. «В его понимании духовность заключалась в том, чтобы стать совершенным аскетом, – вспоминает Гапон. – Он думал, что, только отказавшись от всех удовольствий и материального, мирского мира, он сможет найти то, что ищет…

Может быть, он чувствовал свою слабость, потому что не мог от всего этого отказаться».

Шетлер сказал Гапону, что он изо всех сил пытается найти баланс между жизнью в одиночестве и жизнью в обществе, что определенная его часть хотела бы отречься от всего и продолжить просто жить в пещере. «Он стремился к свободе, которая не зависит от количества денег и степени комфорта», – говорит Гапон. По его мнению, Шетлера «разрывало на части» от напряжения между той его частью, которая ценила материальные удовольствия и репутацию, и той, которая желала испытаний и трудностей. «Думаю, он пришел к той точке, когда понял, что просто уметь выживать в тяжелых условиях недостаточно для того, чтобы быть по-настоящему свободным», – говорит Гапон. Об этом он будет думать еще долго после их беседы.

Проведя несколько ночей в пещере, которую обустроил для него Шетлер, Гапон собрал вещи и отправился в поход к ледниковому истоку реки Парвати, озеру Манталай, через перевал Пин-Парвати в долину Спити. Он беспокоился о своем новом друге, но был благодарен за то время, что они провели вместе. Ему казалось, будто он встретил в горах давно потерянного брата.

* * *

Позже Шетлер напишет в соцсетях о своей первой встрече с Раватом и о том, что его заинтересовало в индийских садху, тем самым показав, о чем он думал во время недель пребывания в Кхеерганге. Он называл их «дикими старцами, которые бродят голыми и одинокими в Гималаях, живут в пещерах, курят чиллумы с сильным гашишем и медитируют. Много медитируют. Они живут своей жизнью по образу и подобию Господа Шивы, который провел большую часть своей жизни, делая то же самое. Сообщается, что некоторые из них месяцами обходятся без пищи, питаясь чистой жизненной энергией. И гашишем».

Внутри хижины Шетлер садился у костра Равата, а садху подносил еду: чай и чапати, индийские лепешки, или кхир[49]. Зачастую это была единственная еда Шетлера за день. «Не зная обычаев, я старался быть наблюдательным и не делать ничего глупого, например: передавать что-либо через огонь, класть ноги к огню или прикасаться к нему», – писал Шетлер. Рават также демонстрировал свое мастерство в йоге, изгибая и деформируя свое тело в сложные асаны перед всеми, кто приходил в его хижину.

Они предлагали сигареты, гашиш, чтобы набить его чиллум, или сто рупий в обмен на благословение старца. На эти денежные обмены с человеком, который не должен был нуждаться в деньгах, Шетлер предпочитал закрывать глаза. «Он отказался от мирского: и от денег, и от женщин, – написал он в соцсетях. – Он говорит, что большинство баба – фальшивые, что им нравятся деньги, женщины и фото с туристами за деньги; в основном это фальшивые бездельники. Но он уверяет меня, что он настоящий».

«Джастин был в восторге», – говорит Робертс. Отчасти Робертс понимал, что восхищает Шетлера в индуистских старцах. «Они впадают в крайности, начинают испытывать тело, чтобы узнать, сколько оно может выдержать, – говорит он. – И когда тело остается без пищи или чего-либо еще, мыслительные процессы начинают меняться, они входят в другое состояние ума». У Робертса был опыт общения с садху, который поверг его в благоговейный трепет. Во время Rainbow Gathering баба из западного индийского штата Раджастхан следил за костром на лугу, вокруг которого сидели посетители и принимали благословения.

Робертс вспоминает, что внимательно наблюдал за ним: когда садху вставал, огонь угасал, а когда садился, он вспыхивал снова. Но Робертса не тронуло ничего из того, что доносилось из прокуренной хижины Равата. «Скорее всего, он убегал от чего-то в своей жизни и оказался здесь, – говорит Робертс. – Многие преступники убивают людей, уходят в горы, отращивают бороду, одеваются как садху и создают новую личность». Он с большим скептицизмом относился к тому, что Рават мог предложить Шетлеру или кому бы то ни было, и все же замечал, что многие иностранные туристы попадаются на его загадочные уловки.

Некоторые из тех, кто работал в Кхеерганге, говорили, что Рават недавно появился в долине, а некоторые утверждали, что он приезжал в лагерь уже много лет. Однако мало кто верил, что Рават был настоящим старцем. Многие называли его «бизнес-бабой», фальшивым старцем, который выглядит и одевается соответственно роли, но по стране бродит не в поисках просветления, а чтобы зарабатывать деньги. Эти баба проповедуют духовность в туманном, расплывчатом понимании. По оценкам местных жителей, из всех садху, которые стекаются в долину Парвати, лишь каждый десятый следует подлинным путем паломника. Подавляющему большинству нужен чарас, черный гашиш, изготавливаемый в долине, и возможность заработать скромные деньги на роли мудреца.

И все же Шетлера тянуло к Равату, а садху тянуло к Шетлеру. Когда к ним в хижину приходил индийский паломник, который умел переводить, Рават задавал Шетлеру простые вопросы о его жизни, а Шетлер задавал ему вопросы о жизни садху. Однажды Шетлер показал Равату фотографии своей пещеры, которые больше всего заинтересовали старца. В обмен на так называемые наставления Шетлер мыл посуду после еды или подметал земляной пол в хижине. Эти отношения превратились в подчинение, классическую связь между мудрым гуру и чела, студентом, который стремится получить знания. Но Шетлер считал их связь равноправной. «За следующие пару недель мы подружились, – написал Шетлер. – Мне кажется».

Шетлер, похоже, заметил более жесткую черту в характере своего нового друга, написав, что садху «не отличаются добротой и любовью, и не сказать, что они особенно счастливы, как буддийские монахи, к которым я привык. Это горные воины. Иногда [Рават] бывает очень раздражительным с посетителем по непонятной мне причине. Но ему, похоже, нравится моя