Невыносимый - Александра Салиева

после минутного раздумья, исполненного сомнений, все-таки сдается, правда, делиться откровениями не спешит. Уходит. А возвращается с глянцевым журналом, который кладет перед моим носом.

– Из-за нее, – поясняет сухо.

Я едва сдерживаю желание отшатнуться от него. Потому что знаю, что увижу, открыв его. Уже видела когда-то. Когда он только вышел. Вот и у этого страницы хоть и потрепаны от времени, но главный разворот провокационной фотосессии смотрится не менее эффектно и бесстыдно шикарно, как раньше. Игнат, удобно устроившийся в дорогом кожаном кресле, обнимает сидящую на нем девушку с длинными изумрудными волосами. Из одежды на ней лишь кружевное боди да мужской пиджак, наброшенный на одно плечо, который не столько скрывает, сколько подчеркивает. На пальце – кольцо с огромным бриллиантом. У обоих на губах счастливые улыбки. И как в прошлом, сейчас меня тоже бьет осознанием ненужности ему. А с учетом того, что Орлов до сих пор хранит журнал…

Гадство!

И зачем только я настояла на ответе? Правду говорят, меньше знаешь, крепче спишь.

– Сказала же: забудь. И не вспоминай больше, – угрюмо комментирует Лидия Михайловна, захлопывая журнал и забирая его, чтобы вернуть туда, откуда взяла.

Иду за ней. Якобы в гостиную. Но да, мне интересно, откуда она его достала. Оказывается, все до банального просто. Женщина убирает журнал на одну из полок с книгами поверх последних. И мне стоит громадных усилий удержаться, чтоб не забрать его оттуда, а потом разорвать на мелкие клочья. От опрометчивого шага останавливает сын.

– Ты уже нашла нам новый дом? – интересуется, отвлекаясь от прописи.

– Нет еще, – отвечаю через паузу. – Но я в процессе. Только нужно еще к ветеринару успеть съездить с Лаки до вечера.

– Я с тобой! – тут же заявляет сын.

– Понятное дело, – улыбаюсь ему, присаживаясь рядом. – Куда я без тебя? – приглаживаю волосики на темноволосой макушке. – Покажешь, что успел сделать? – киваю на печатную тетрадь.

Дальше я изучаю кривые линии. Вообще Максим очень старается двигаться по контуру рисунка, но не всегда у него это получается, как надо. В основном, когда ему уже начинает надоедать однообразное занятие, тогда мы переключаемся на математику и логическое развитие. Все вместе отнимает у нас час времени с частыми перерывами на отдых. Но что мне нравится в моем ребенке, ему все это действительно интересно. А мне интересно наблюдать за тем, как он сперва задумчиво изучает рисунок задачи, водит пальчиком, что-то бормочет себе под нос, а после на его лице появляется торжество и гордость, когда находит ответ, и тот оказывается правильным.

– Ты у меня большой молодец, – хвалю за старания. – Теперь идем перекусим, затем поедем к ветеринару, да?

– Да, – соглашается мой маленький мужчина, собирая тетрадки в одну стопку.

Я забираю ее и убираю на одну из нижних полок шкафа гостиной, оставляя в доступности для ребенка.

Кормит нас опять Лидия Михайловна. И кажется, ей и самой нравится, что есть за кем поухаживать, с учетом постоянного отсутствия Игната.

В клинику по итогу всего мы приезжаем не раньше обеда. Приходится немного подождать, а когда к нам выходит наш ветеринар…

– Ой, вы что, упали? – сочувственно смотрит на мужчину Максим.

Ага, упал, на чей-то кулак. Несколько раз, судя по синякам под глазами и опухшему носу. Сломан, похоже. Характерный отек лица дает понять, что произошло это несколько дней назад. И это приводит к новой мысли. Нехорошей.

– Это он, да? – срывается с губ само собой.

– Не понимаю, о чем вы. Просто неудачное стечение обстоятельств, – вроде как даже вполне спокойно отвечает мужчина, но косой взгляд в сторону нашего с Максом сопровождения, говорит сам за себя.

– Он, – постановляю, глядя в зеленые глаза ветеринара.

– Давайте я лучше займусь собакой, – переводит Артем Дмитриевич тему, хватаясь за поводок.

Не отдаю. Еще и на себя тяну. И чувствую как во мне начинает закипать злость. Конечно, это Игнат его так раскрасил. Больше просто некому.

– За что?

– Сказал же, не понимаю, о чем вы, – отказывается и дальше признаваться мужчина. – Вы дадите мне, наконец, заняться собакой?

– Дам, – отвечаю сквозь зубы, заставляя себя разжать пальцы и позволить забрать у меня пса.

Так и продолжаю смотреть им вслед, раздумывая, что кое-кто перешел все границы дозволенного. Хотя о чем это я? Какие могут быть границы у того, для кого убийство – обыденная вещь?! Но это ведь не значит, что можно ломать носы всем подряд просто потому, что ты зол?

– Мам, а он – это кто? – любопытствует Максим, когда мы остаемся относительно наедине.

– Один очень нехороший человек, – не вдаюсь в подробности.

– В любом случае, просто так в морду не получают. Если получил, значит заслужил, – неожиданно встревает в разговор обычно хранящий молчание Григорий.

Не говорю о том, что никто не заслуживает быть избитым, только потому, что у кого-то трудности с самоконтролем. Им все равно не важно мое мнение, так смысл что-то доказывать?

Но то я, а вот сын заинтересовывается еще больше.

– Чем заслужил? – смотрит на Григория.

– Нельзя проявлять неуважение, – с самым невозмутимым видом отзывается тот.

Максим задумчиво хмурится.

– Но ведь уважение нужно сперва заслужить, – парирует. – Правда же, мам? – обращается уже ко мне.

Усмехаюсь.

– Правда. Но не все это понимают, – бросаю косой взгляд на Григория.

Ему явно есть что ответить мне. Но молчит, заложив руки за спину, пристально разглядывая коридор, по которому совсем недавно проходил ветеринар. И хорошо, у меня нет никакого желания продолжать этот бесполезный спор. А вскоре и Артем Дмитриевич возвращается в сопровождении Лаки.

– Спасибо, – забираю у него поводок. – Максим, идем, – зову сына, разворачиваясь к выходу, оставляя охрану разбираться с оплатой.

А то не дай боже снова неуважение кто-нибудь из нас проявит!

В таком мрачном настроении я и возвращаюсь домой.

Игната еще нет. Не приезжает он и к ужину, как обещал. Ко всему прочему внизу живота появляется неприятное и тянущее ощущение, предзнаменующее скорый приход месячных, что не добавляет моему настроению положительных очков.

Возвращается мужчина в