Похороненный дневник - Д. М. Пулли

Где же ты, мама?

Дверь хижины приоткрылась за занавеской.

— Джаспер? Мне бы не помешала твоя помощь, милый, — позвала с крыльца тетя.

— Иду! — крикнул Джаспер в ответ. Мамино ожерелье и дневник он затолкал под толстый перьевой матрас и утер глаза.

Когда он снова вышел на крыльцо, дяди уже не было рядом, а гусь качался на одном из стропил. Сквозь черные перепонки ног был продет острый крюк. Тем временем тетя Вельма вытащила из передника нож и одним взмахом отсекла шею птицы от пухлой грудки. При виде того, как гусиная кровь закапала в подставленную чистую сковороду, Джаспер с силой втянул в себя воздух.

Заметив ужас на его лице, тетя Вельма рассмеялась.

— Ты разве не знал, откуда берется подливка? А если удастся ощипать шею, с ней будет еще вкуснее, — с этим она отломила голову гуся и кинула ее в лохань для пойла, а затем в два счета расправилась с перьями на шее, несколько раз махнув тыльной стороной лезвия. Полоски мокрого черного оперения осыпались в большое ведро у ее ног, и вскоре в руках у тети Вельмы оказалось некое подобие толстой красной сосиски. Перед тем, как бросить ее в полную крови сковороду, тетя ненадолго макнула гусиную шею в горячую розовую воду котла, над которой еще поднимался густой пар.

К этому времени обезглавленная туша на крюке перестала истекать кровью. Тетя Вельма выпрямилась, протягивая Джасперу ведро с черным пухом.

— Лови сюда перышки, милый, — сказала она и принялась энергично выдергивать из гусиных крыльев длинные перья. Гусь задергался и закачался на крюке, пока тетя терпеливо лишала его глянцевитого одеяния. Избавившись от маховых перьев, она передала Джасперу плетеную корзину. — А это для пушинок. За гусиный пух в Бартчвилле можно выручить пару монет, но мне сгодилась бы новая подушка.

Джаспер встал, держа выше головы ведро, куда дождем хлынули пучки красивых мелких перьев. Мальчик, по мере сил, старательно ловил их, пока у него на глазах птица превращалась в ощипанную тушку. Раньше ему всегда нравилось гусиное жаркое, коронное тетино блюдо; оно было его любимейшим праздничным кушаньем. Тело птицы неистово раскачивалось, и дыры в черных перепончатых ногах ширились все сильнее.

— У тебя все хорошо, Джаспер? — по голосу тетки мальчик догадался, что та не имела в виду сбор перьев.

— Да, мэм.

— Уэйн говорил, нынче утром ты сам по себе доехал сюда из Детройта. Было дело?

— Да, мэм.

— Это папа посадил тебя на автобус?

Джаспер промолчал. Врать тете Вельме ему вовсе не хотелось.

— Ты теряешь перья, милый.

Джаспер поспешно приподнял корзину:

— Ой. Извините.

— Вечером я собираюсь отправить Лео в «Талли-Хо», там есть телефон. Твоему папе стоит знать, что ты добрался благополучно. Не хочешь что-то рассказать заранее?

Гусиная туша прекратила вздрагивать. Джаспер поднял голову и по выражению, с которым тетя Вельма изучала его лицо, понял: она говорит о синяке под глазом. Корзина с перьями опасно накренилась в его руках. Забота и участие на тетином лице заставили Джаспера всерьез испугаться, что она вот-вот сожмет его в объятиях.

Он потупился на ее руки, липкие от крови и покрытые гусиным пухом. Покачал головой.

Тетя Вельма со вздохом вернулась к прежнему занятию и продолжила скрести гуся ножом, избавляясь от остатка перьев.

— Так тому и быть, — сказала она и внезапным рывком сдернула гусиную тушку с ржавого крюка, разодрав обе перепонки.

Отскочив, Джаспер чуть не перевернул корзину с перьями. Кажется, тетя не заметила. Тремя быстрыми движениями она отломила гусю одну ногу, затем вторую — и обе вручила Джасперу.

— Брось их к шейке, — распорядилась она.

Холодные и клейкие, ноги уже вовсе не походили на лапы живой птицы; Джаспер поскорее уронил их в сковороду с кровью и воспаленно-алой сосиской гусиной шеи. Тетя Вельма осторожно опустила ощипанную тушу в горячую розовую воду и за ручку подняла с крыльца котел. На пороге с улыбкой обернулась к Джасперу:

— Рада, что ты вернулся.

Глава 30

Разве они не догадывались, что с вами происходит нечто неладное?

Тем вечером кусок не лез Джасперу в горло. Маслянистые ароматы гуся в подливе, которыми он так наслаждался прежде, вызывали теперь отвращение. За столом он не сводил глаз со своей тарелки, заставляя себя проглатывать один кусок за другим. На ферме нет большего оскорбления, чем пища, оставшаяся несъеденной.

«Никогда и ничего не оставляй на тарелке, Джаспер. Ты должен помнить о том, каких трудов стоило наполнить ее», — сказал однажды его отец, когда их семья собралась на воскресный обед. Мама ничего не сказала, только отложила свою вилку и уставилась в окно. Джаспер постарался вспомнить ее лицо в ту минуту, но смог увидеть лишь густые черные волосы. После визита в парикмахерскую ее тщательно уложенные завитками локоны всегда пахли цветами. После долгого рабочего дня на молокозаводе они пахли скисшим молоком.

К облегчению Джаспера, за столом тетя с дядей были поглощены разговором на другие темы и о племяннике не вспоминали.

— Думаю прокатиться завтра до Черной Реки, — заметил дядя Лео.

— Ты считаешь, у нас полно денег? — спросила тетя Вельма.

Дядя Лео громко прочистил горло и вместо ответа со звоном бросил вилку с ножом на стол.

— Уж извини, только наемные работники не обходятся дешево, — пробормотала тетя Вельма, после чего поднялась убрать со стола. Джаспер не стал перечить, когда она забрала его лишь наполовину съеденное мясо. Однако перед тем, как сгрести кусочки гусятины назад в горшок, тетя окинула мальчика укоризненным взглядом.

Дядя Лео тяжко вздохнул.

— Если оставить пшеницу да кукурузу на поле, это встанет еще дороже, не находишь?

— Ты прав, — в знак примирения тетя подняла обе руки. И вернулась к столу, неся сливки и яблочный пирог.

— Хочешь поехать? — спросил дядя Лео, и только повисшее над столом молчание подсказало Джасперу, что вопрос задан ему.

Недоумевая, он поднял голову:

— Я, сэр?

— А кто еще так живо интересуется индейцами?

— Я? — ахнул Джаспер, вспомнив спрятанное под матрасом ожерелье.

— Дети часто одалживают почитать скучные книжки, как по-твоему?

— Нет, наверное, — выдавил он улыбку.

— Значит, решено. Вернешься завтра из школы и отправимся в Черную Реку.

— А мне можно? — пропел Уэйн. — Я наковырял еще немного наконечников на заднем поле.

— Не вижу, отчего нельзя. А ты, мать?

— Тоже. Если всю работу сделаешь утром, не оставляя на потом, — сказала тетя Вельма, подкладывая мальчишкам по двойной порции пирога.

— Манитонааха порой выменивают что-нибудь на старые наконечники для стрел, — пояснил Уэйн Джасперу. — В прошлый раз я заработал