Лидия Мастеркова: право на эксперимент - Маргарита Мастеркова-Тупицына

ты сможешь кого-то найти. Извини еще раз за все просьбы.

Всех вас целую и обнимаю.

Ваша Лида.

Илл. 183. Лидия Мастеркова около Кёльнского собора. Лето 1984 года. Увидев Кёльнский собор, Лидия сказала: «Ну, теперь можно и умереть».

Архив Музея современного искусства «Гараж». Фонд М.М.-Т. и В.А.-Т.

Илл. 184. Справа налево: Анна Холина, Ольга Холина и Маша Тупицын в доме Лидии Мастерковой в деревне Сен-Лоран-сюр Отен, Франция. 1984 (на стене работа Владимира Немухина, см. илл. 23).

Архив М.М.-Т. и В.А.-Т.

Илл. 185. Лидия Мастеркова и Маргарита Мастеркова-Тупицына в музее Стеделик, Амстердам. 1984.

Фото: В. Агамов-Тупицын. Архив М.М.-Т. и В.А.-Т.

28.04.1986. Париж – Нью-Йорк

Дорогая Риточка!

Наконец собралась написать тебе. Живу в Париже у Сильви <…> Начала и уже сделала подсвечники для тебя. [Илл. 186] Работала больная, с большим увлечением, но получается слишком сложное сооружение, м. б., начну новое попроще, когда вернусь, но предварительно пошлю слайды с [работ], сделанных раньше. Когда я вернусь – не знаю, а все у меня в деревне. Здесь делаю графику, м. б., последнюю серию в плане круга с новыми элементами. Взяла зеленый твой костюм, который должна здесь сшить, и третий раз начинаю вязать твою кофту. Очень трудно придумать что-то интересное, этот желтый нужно сочетать с другой шерстью – кажется, нашла, что надо <…> Всех вас обнимаю и целую. Твоя Лида.

P. S. Скоро лето!!!

Илл. 186. Лидия Мастеркова. Подсвечники. 1986. Дерево, метал.

Собрание Маргариты Мастерковой-Тупицыной и Виктора Агамова-Тупицына, Нью-Йорк

06.05.1987. Сен-Лоран-сюр-Отен – Нью-Йорк

Дорогая Риточка!

Получила твое письмецо, но ответить сразу не смогла. Писать очень трудно, трудно начать – вышло из привычки совсем. Очень рада, что тебе и всем вам понравились подсвечники, конечно, можно бы было сделать и лучше, но не было другого металла. Свечи могут быть самые разные – и белые, и кремовые, и зеленые, и оранжевые, вот только, думаю я, не красные <…> Всем большой привет. Хочется вас видеть очень.

Обнимаю и целую.

Ваша Лида.

[На полях] Посылаю слайд моих супрематических подсвечников [См. илл. 107].

20.10.1987. Париж – Нью-Йорк

Дорогая Риточка!

Я сейчас в Париже. Много всяких дел накопилось. В прошлый свой приезд я дала Гарику[437] слайды двух своих работ 1971 и 1973 годов, одна из которых есть в Newsweek — не знаю, как пишется[438]. Это фотография с выставки [на] ВДНХ, и эта картина была несколько раз выставлена в Италии и в др[угих] местах. Ее размер 155 × 105 [см]. [См. илл. 85] Посылаю слайд и прошу тебя очень, очень уговорить Н[ортона] Д[оджа] купить ее, т. к. дела плохи. Гарик эти работы не взял, и у меня единственный выход это Н. Д. Видимо, Гарик с него слишком много запросил. Я хочу за нее 8 тысяч долларов, можно немного спустить. И другая работа, немного меньше, 1971 года, 135 × 100 [см]. Эта стоит 6 тысяч долл[аров]. Ты знаешь, куда Г[арик] предлагает работы, м. б., он просил слишком дорого. Взяли ли вы Володин холст? Т. к. у N [Нортона] много моих вещей, то было бы неплохо уже все в одну кучу. Другого слайда у меня сейчас нет, он остался у Гарика. Говорят, цены на русское искусство дико растут, но как жить, если ждать? И чего дождешься? Сейчас дошло до крайности опять, и продать ничего не могу, находясь в Париже. Оставила у Гарика свои подсвечники, но надежды у меня почти никакой. Что касается России, то сейчас усталость моя тормозит мозги. Здесь все серо и уныло, но есть пристанище, из которого порой хочется бежать, а там что? Но безусловно, хотелось бы поехать повидать близких друзей и на кладбище [к родителям], м. б., последний раз. Должна подать все бумаги для ателье, но шанс маленький и цены за квартиру теперь такие, что и думать страшно. Надеюсь, что что-то получится с Доджем. Извини за хлопоты, но другого выхода пока нет. Передавай большой привет Вите и Марусе. Желаю успехов во всем.

Обнимаю и целую, твоя Л.

14.02.1991. Сен-Лоран-сюр-Отен – Нью-Йорк

Дорогая Риточка!

Долго описывать, всю эту, я сказала бы, странную историю со своими персонажами. Постараюсь быть краткой. Года полтора тому назад мне сказали, что одна галерея на [улице] St. Нопогё [Сент-Оноре] в Париже хотела бы мои работы[439]. Я долго медлила, потом все же отправилась [туда] <…> Сначала и как всегда я с большой радостью иду навстречу людям, поэтому и работы свои продала так дешево. Продали они каждую работу за 8000 F [франков]. Делали дорогое оформление и т. д. <…> они хотели делать мою выставку в Нью-Йорке, потом в Париже. Получила письмо, которое прилагаю. Толком не могла понять точно, но мне показалось, что они не отвергли меня. Дело в том, как сказал мне [Юрий] Рябов[440], что он и [Эдуард] Штейнберг[441] очень просили К[лода] Бернара сделать мою выставку и что он согласился. Потом прошло какое-то время, и я позвонила Рябову, чтобы он узнал, что же будет дальше. Он мне сказал, что Мишель Бернар (это американский босс) считает, что мои работы не подходят по характеру галереи. До этого, когда я была в Париже, меня очень озадачил разговор с мадам Болдыревой[442] (галерейщица) о том, что очень легко испортить репутацию художника, стоит только позвонить и сказать, что этот художник нереспектабельный <…> т. е., если художник будет работать с другой галереей. У меня ни с кем не было никакой договоренности работать именно с этой галереей. Никаких контрактов. К тому же эта галерея настолько неинтересная, что я не только не давала никаких обещаний, но и не собиралась складывать оружие около ее ног. Я люблю, чтобы [люди], если хотят заниматься искусством, были честны и серьезны <…> звонила Рябову и просила выяснить, что же происходит с Кл[одом] Бернаром. Он как-то уклонился от точного выяснения, хотя я просила прямо спросить: звонили им мадам или мосье и рвали мою репутацию? Ничего больше не узнала, хотя я в этом не сомневалась. Получилось, что они, Юрий и Эрик, втравили меня в эту историю, до конца ничего не довели. Сама я никого не просила делать мою выставку, хотя работы свои хранила <…> Теперь в письме Нортона опять возник Клод Бернар. Что