Холодный свет луны - Александр Тамоников

Хикмат поинтересовался:

– Как вы намереваетесь связаться с пленными?

– Это мне подскажут сами русские, – ответил Слейтер. – Мы договорились о контакте посредством закрытого канала связи и личных встреч по мере возможности.

– Сколько времени русские отвели вам на подготовку и проведение акции?

– Я должен провернуть дело как можно быстрее. Нахождение пленных под землей не придает им сил, и дня через два-три я вряд ли смогу даже на себе вытащить их из подземелья. Поэтому дело нужно провернуть максимум за сутки.

– Что необходимо нам сделать для того, чтобы вы немедленно начали работу по пленным?

– Ваше согласие на проведение акции. Для начала этого будет достаточно.

Хикмат, подумав, сказал:

– Хорошо! Я согласен! Готовьте акцию! Связывайтесь с русскими, получайте инструкции, ищите пленных и выводите их за пределы лагеря. Проход в Хайдар вам будет обеспечен. Деньги получите, как только узники окажутся на территории Афганистана.

– Вот это другой разговор. Приятно иметь дело с деловым и умным человеком! Надеюсь, вы так же хорошо понимаете, что генералу Робертсону совершенно ни к чему знать о предстоящей акции.

– Естественно! Вы намерены привлечь к ней своих подчиненных?

– Умберга и Паслера? Пока не знаю, все будет зависеть от обстановки. Но скорее всего мне придется привлечь их. Одному отыграть комбинацию русских сложно.

– Хорошо! Первое время вам предстоит работать вместе с полковником Довлатовым…

Слейтер выставил перед собой ладони:

– Премного благодарен, сэр, но это исключено. Я прошу вас избавить меня от общения с этим скользким типом.

Хикмат с интересом взглянул на сержанта:

– У вас есть основания не доверять полковнику?

– А у вас нет? После того, как он каким-то невообразимым образом выжил после бомбового удара русских вертолетов по штабу Фархади? Скажите, вы когда-нибудь слышали, чтобы человек мог уцелеть, более того, получить всего лишь контузию в условиях, когда по позиции, где он находился, наносился удар 250-килограммовыми авиационными бомбами? Я лично не слышал. Подобное могло произойти лишь в одном случае. Если тот человек в момент удара не был ни в самом здании, ни в непосредственной близости от него. Я уверен, Довлатова в штабе Фархади во время налета не было, хотя он утверждает обратное. Вопрос: где же тогда он был и что делал, когда русские штурмовали лагерь? Впрочем, это не мое дело. Но я не доверяю Довлатову.

Хикмат кивнул:

– Я понял вас. С чудесным спасением полковника мы еще разберемся. Сейчас не время. Но работать с ним вам все же придется. Хотя бы потому, что именно ему поручено следить за крепостью. Посты наблюдения, мобильная станция подчинены Довлатову. Без него не обойтись. Но, повторяю, на начальном этапе. Как только вы определитесь с планом освобождения пленных и согласуете его с представителем советской разведки, я выведу полковника из игры.

Слейтер пожал плечами:

– Вы не оставляете мне выбора! Что ж, подчиняюсь.

– Вот и хорошо! Еще! Я должен знать о всех ваших контактах с русскими. Сегодня вы уже связывались с ними?

Прекрасно понимая, что факт выхода Слейтера зафиксирован аппаратурой Асадулло, сержант кивнул:

– Да! И было бы неплохо сегодня же вновь встретиться с очаровательной представительницей советской внешней разведки!

– Согласен! Вы свободны в своих действиях.

– Прошу не устраивать за мной слежки, как это делает Балани. Русский агент не будет работать без прикрытия. Если же прикрытие агента заметит слежку за объектом, то, думаю, не надо объяснять, что произойдет дальше!

– Я обещаю, за вами никто не будет следить!

– Не забудьте это сказать и господину начальнику лагеря.

– Не забуду. Когда планируете выехать из лагеря?

– Как только договорюсь с агентом о встрече!

– Ясно! Удачи вам, Слейтер!

– Спасибо. Она мне не помешает. Я могу идти?

– Да!

– До связи, господин генерал!

– До связи, сержант!

Слейтер покинул штабную палатку и, не обращая внимания ни на усиленную охрану Хикмата, ни на главарей лагеря, ни на то, что с востока по всем признакам приближалась мощная пыльная буря-афганец, сержант направился к себе в барак № 2.

Военный аэродром ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Временный штаб представителя военной разведки. 23 июня 1985 года, воскресенье.

Проведенная вместе ночь сблизила Дросова с Лидой. Любовь и страсть охватили их сердца. Но, несмотря на то что уснули влюбленные на рассвете, в 6.00 они были уже на ногах. Викторова направилась в приемную полковника Смирнова, Сергей – к своим подчиненным, устроив им сразу после подъема занятия по рукопашному бою. Конечно, эффективней было марш-бросок этак километров на шесть провести, с полной выкладкой, но… нельзя светить личный состав отряда спецназа перед военнослужащими авиационного полка и частями, дислоцирующимися вокруг аэродрома.

Смирнов вошел в приемную в 7.10. По мешкам под глазами было видно – полковник провел бессонную ночь. Лида сразу отметила это:

– Ну я так и знала! Не выспались. Свой отсек нам с майором отдали, а сами неизвестно где ютились. Не надо было мне брать ключ. Кстати, вот он, возьмите, может, днем удастся отдохнуть, все же сегодня воскресенье?

Полковник улыбнулся:

– Во-первых, здравствуй! Во-вторых, ключ оставь себе. Еще пригодится. На мой внешний вид не обращай внимания, приготовь лучше чашку крепкого кофе!

Лида поднялась:

– Извините! Здравия желаю, а кофе? Одну минуту. Вам его в кабинет подать?

– Давай в кабинет! – Смирнов неожиданно заметил: – А ты изменилась, Лида.

Женщина изобразила удивление:

– Вот как?

– Да! Изменилась. Появилось в тебе нечто такое, что присуще людям, испытавшим счастье. Свет какой-то ты излучаешь и тепло.

Лида покраснела:

– Ну вы тоже скажете, Евгений Дмитриевич. Свет, тепло? Какой была, такой и осталась.

– Как в песне? Нет, дорогая, мне, старику, со стороны виднее.

– Ой, тоже мне старик нашелся.

– Ну, по сравнению с тобой и Дросовым старик, – улыбнулся Смирнов и прошел в кабинет.

В отсеке полковник закурил, открыв окно. Пока еще можно было обходиться без кондиционера.

Лида внесла поднос через пару минут. Не успел полковник отпить глоток, как в кабинет вошел генерал Еременко. Несмотря на относительно раннее время, выглядел он образцово. И серьезно-сосредоточенно: