Правила возвышения - Дэвид Коу

Вместо этого Тавис отстранился от девушки.

— Пойдем ко мне в комнату? — задыхаясь, еле слышно прошептал он.

— Да, — ответила Бриенна, снова целуя его. Однако она тут же отпрянула и сказала, тоже задыхаясь: — Но знайте одно, милорд: хотя я принадлежу вам — в соответствии с обещанием моего отца, а теперь и по зову собственного сердца, — я не отдамся вам сегодня. Я буду целоваться с тобой. — Она замялась, застенчиво улыбаясь. — Возможно, позволю тебе нечто большее. Но все остальное… — Она потрясла головой. — Остальное подождет до нашей первой брачной ночи.

Наверное, Тавису следовало разозлиться. Наверное, он действительно немножко разозлился. Однако он все понимал: Бриенна не служанка в таверне, не какая-нибудь простолюдинка; она аристократка и должна стать его королевой. Молодому лорду безумно хотелось обладать девушкой. Он знал, что будет мучиться желанием всю ночь, но знал также, что, если он хочет жениться на Бриенне — а он еще ни о чем не мечтал столь страстно, — ему придется выполнить поставленное условие.

— Конечно, миледи. Если такова ваша воля, значит, такова и моя.

Бриенна широко улыбнулась:

— Да неужели?

Тавис невольно рассмеялся.

— Ну, возможно, нет, — признался он. — Но я покорюсь твоей воле. Даю слово, я никак не покушусь на твою честь.

— Спасибо, — прошептала она, улыбаясь такой улыбкой, от которой у Тависа закружилась голова.

Они снова поцеловались, и Тавис спросил себя, хватит ли у него сил сдержать только что данное обещание.

— Далеко еще до моей комнаты? — прошептал он, уткнувшись лицом в волосы девушки.

— Нет. Но сначала немного вина.

Теперь улыбнулся он:

— Вы испытываете мужчину на прочность, миледи.

— Да, милорд. — Бриенна взяла бутыль из его руки и отпила из нее.

Она отдала бутыль Тавису, и он тоже глотнул вина. Затем она снова взяла молодого лорда за руку и повела дальше по коридорам.

Идти им оставалось совсем немного, но они все равно еще несколько раз останавливались, чтобы поцеловаться, немного выпить и посмеяться, все время предостерегающе шикая друг на друга. Добравшись наконец до комнаты Тависа, они распахнули дверь и неверными шагами пошли к постели; Тавис едва не уронил бутыль. Темную комнату озарял лишь лунный свет, лежавший полосами на каменном полу.

— Дверь, — невнятно проговорила Бриенна, откидываясь на спину и закрывая глаза. — Запри дверь.

Тавис с трудом поднялся и, еле передвигая ноги, вернулся к двери. У него кружилась голова, и внезапно он почувствовал страшную сонливость. Он посмотрел на бутыль, опорожненную еще только наполовину. Наверное, за обедом он выпил больше, чем предполагал. А возможно, наконец начала сказываться усталость от дневных переездов и еженощного пьянства.

Он запер дверь, вернулся к кровати и лег рядом с Бриенной, предварительно поставив бутыль на пол. Она по-прежнему лежала с закрытыми глазами и теперь дышала реже.

— Никаких спящих красавиц, — сказал он, целуя девушку.

Она ответила на поцелуй и на мгновение подняла трепещущие ресницы. Немного погодя Тавис приник губами к ее шее, потом к ямочке между ключицами, потом к груди над самым корсажем. Одновременно он принялся расстегивать на ней платье. По крайней мере попытался. Он возился с пуговками несколько минут, прежде чем справился хотя бы с одной. Пуговки были крохотные, а пальцы слушались его куда хуже, чем до первого кубка вина.

Бриенна испустила тихий вздох и немного подвинулась, чтобы ему было удобнее расстегивать платье. Она не оказывала никакого сопротивления, поэтому он не останавливался.

Спустя какое-то время, показавшееся вечностью, Тавис наконец расстегнул пуговицы до самого пояса, распахнул платье и нежно поцеловал грудь девушки. Она снова на мгновение подняла трепещущие ресницы, но больше никак не отреагировала. Тавис понял, что она заснула.

— Бриенна, — прошептал он.

Она не пошевелилась.

— Бриенна, — повторил он погромче.

По-прежнему никакого ответа.

Тавис поцеловал девушку в губы, но она не ответила на поцелуй. Он поднял голову и посмотрел на нее. Ее волосы стекали золотистым потоком по подушке, Панья и Илиас освещали ее нежную кожу и полные мягкие груди. Он дотронулся до одной груди, потом до другой. Она находилась в его власти — спящая, пьяная, полуобнаженная.

Тавис закрыл глаза и лег рядом с Бриенной. Он никогда не воспользовался бы беспомощным состоянием девушки. Кроме того, он устал не меньше ее, а возможно, даже больше. Почти весь день он провел в пути. Ему нужно было поспать. Немного. До рассвета. Потом он намеревался разбудить Бриенну и проводить обратно в ее покои. Он поклялся сберечь честь девушки, а значит, должен был не только сдержать свою страсть, но и позаботиться о том, чтобы репутация леди не пострадала. Тавис собирался выполнить свое обещание. Она должна была стать его королевой и заслуживала не меньшего.

Вскоре он заснул.

В большинстве подобных случаев Фотиру не стоило труда отвести герцога Кергского в спальные покои достаточно рано. Герцог не отличался разговорчивостью, и официальные приемы были ему скорее в тягость, чем в радость, как и Фотиру. К тому же, поскольку Яван носил герцогский титул, не многие пытались продолжать беседу с ним, когда он давал понять, что желает удалиться.

Однако на сей раз обед сильно затянулся — по мнению Фотира, без всякой на то необходимости. Они ехали верхом большую часть дня и находились в пути без малого две недели. Они нуждались в отдыхе. Судя по хмурому выражению, не сходившему с лица Явана в последний час, он разделял мнение своего первого советника.

Но если герцог Кергский имел обыкновение отсылать всех прочь, когда уставал от общения, то герцог Кентигернский привык болтать в свое удовольствие, заставляя окружающих выслушивать свои речи. Поскольку вдобавок Андреас здорово напился, сейчас Фотир ничего не мог поделать. С той минуты как Яван и Андреас неловко обменялись мнениями по поводу размещения королевских войск на Тарбине, герцогиня Кентигернская и Шерик, первый советник Андреаса, пытались уговорить герцога пойти спать. Но Кентигерн приказал подать еще вина и перевел разговор на другую тему. Он уже не вязал лыка, и Фотир сомневался, что Яван вообще понимает, о чем идет речь. Но, похоже, это уже не имело значения.

— Андреас, нам следует отпустить нашего гостя, — сделала еще одну попытку герцогиня.

— Если ты устала, жена, отправляйся спать. — Андреас снова взглянул на Явана. — Хорошо, что Шона не приехала с вами, Яван. Две жены — это было бы уже слишком.

— Я не о себе беспокоюсь, дурень! — К настоящему времени в пиршественном зале уже не осталось никого, кроме нескольких слуг да гостей, сидевших за главным столом; и, по всей вероятности, Иоанна больше не видела необходимости стесняться в выражениях. — Яван и его спутники преодолели длинный путь. Они нуждаются в отдыхе.