В застенках инквизиции. Процессы над ведьмами и животными - Яков Абрамович Канторович

пошли и выкопали на кладбище яму, а затем явились к попу и в то время, как он вышел из приходского дома, кинулись на него и стали бить дрючьями. Избив его до полусмерти, достали носилки, положили его на них и отнесли к выкопанной яме.

Там, пробив его осиновым колом от плеча к плечу «навылет», бросили в яму и, не слушая мольбы попа, заживо закидали его землей. Поветрие после этого, по показаниям участвовавших в убийстве, затихло, хотя не совсем. На суд попал только один участник убийства, 26-летний крестьянин села Войтовки Леско Ковбасюк, остальные умерли от поветрия. Кодненская военно-судная комиссия отпустила его без наказания, вероятно, потому, что был убит схизматический поп.

В 1727 г. 6 июля в г. Решетиловку Полтавской губернии явился некий Гаврило Мовчаненко, уроженец села Стасовец, и заявил себя упырем и говорил, что дождя в Решетиловке нет потому, что там много ведьм. Народ привел его в ратушу и потребовал от сотника, чтобы он, кого упырь покажет ведьмами, велел в воду топить. Хотя сотник и не допустил топления ведьм, но, «невозмогши народ уняти» и уступая принуждению, велел при всем народе допросить упыря. На этом допросе упырь показал: родом он из села Стасовец, волшебству учился в Зенькове, у Ивана Голи-Постолы, живущего близ Гордня Тягнишкуры. Наука волшебства состояла в мазанье под плечами «неяким зельем». В Зенькове он находился три года и знает там трех ведьм, с которыми вместе волшебствовал. В Решетиловке он указал на четырех ведьм. Показания упыря произвели сильное волнение в народе, и сотник, боясь бунта и того, что его убьют, если он не даст топить указанных ведьм, донес обо всем этом полтавскому наказному полковнику. Для унятия бунта была выслана из Полтавы помощь. Упырь и 4 решетиловские обывательницы, объявленные им ведьмами, были доставлены в Полтаву для допроса. При допросе Мовчаненко назвал себя волшебником и на очной ставке с Мариею Пещанскою, Мариею Пустоваровою, Мотрею Гуринкою и вдовою Ефимьею Сорочихою показал, что все они ведьмы, что у Пустоварова ночью, сделав его конем, ездит на нем и погоняет его коленом, что Иван Голи-Постолы, зеньковский житель, родимый упырь, пересказал ему упырство, и с того времени ведьмы, узнав, что он упырь, ездят на нем в Киев. Обвиняемые ведьмы показали, что ничего про то не ведают. Когда же упырь был спрошен вновь и под «батожным боем», то сознался, что «в безумии опорочил» этих жен и что в «новомесячь припадает ему в голове замешание», вследствие которого три раза он был близок к смерти. Полтавский полковой суд, узнавши «явную его Мовчаненко плутню и обману» приговорил «опороченных жен освободить из-под караула и отпустить их домой по-прежнему, о чем всему урядово-решетиловскому товариществу и посполитству и кому того ведати надлежит объявить, дабы всяк, ведая о таковом вымышленного обманщика и неполного ума человека потворе, впредь оному и подобным ему лжецам весьма не доверял».

Мы не имели в виду в какой-либо системе и всесторонности охватить все проявление народной фантазии в отношении колдовства. Такая задача была бы нам совершенно не под силу, и исполнение такой задачи требовало бы сложных исследований и объемистой работы. Не можем не высказать тут сожаление, что наша литература так бедна исследованиями по этому вопросу, что нашими учеными обществами и лицами, занятия которых ближе всего соприкасаются с этой областью народоведения, ничего до сих пор не сделано для организации таких исследований. Если не считать двух-трех монографий, двух-трех статей, разбросанных по различным журналам и газетам, в нашей литературе совершенно не разработана область народных верований в колдовство. Между тем, эта область представляет огромный интерес — не только культурно-исторический и этнографический, но и юридический, ввиду возникающих у нас время от времени на почве этих верований судебных дел о колдовстве и фактов народной расправы с ведьмами. Ввиду этой последней точки зрения мы и считали нужным сделать в общих и кратких чертах характеристику народных верований в колдовство и теперь перейдем к изложению некоторых дел о колдовстве, разбиравшихся в наших судах в течение текущего столетия.

В 1824 г. общество крестьян дер. Аксеновки через своего выборного донесло управляющему местной удельной конторы, что крестьянин Андрей Копалин, живущий мельником на мукомольной мельнице, по народным слухам, имея за собою колдовство, портит людей, «садит икоты под названием кликуш и впускает другие болезни, как то: грыжи, вздутие живота, боль в пояснице и проч». Управляющий конторой, «принимая в уважение рапорт крестьян», просил суд произвести законное расследование возводимого на Копалина подозрения. Копалин в колдовстве не признался. На повальном обыске крестьяне показали, что Копалин «имеет за собою колдовство и чародеяние» и впускает порчи под названием кликуш и грыжи, отчего в волости будто бы многие крестьяне уже померли и что поэтому держать в селении Копалина они не согласны. В числе обвинителей Копалина явился, между прочим, родной его племянник Евдоким, «одержимый болезнью и не в полном разуме». Когда с ним «случалось», он кидался при людях на своего дядю мельника, называл его отцом и «выговаривал», что тот впустил ему в утробу воробья с золотыми перышками. Крестьянин Иван Мысов удостоверил, что мельник напустил ему на правую ногу болезнь с большою опухолью под названием грыжа. Крестьянин Рычков удостоверил, что жена его от порчи Копалина «подвержена такой икоте, что почасту и вовсе ума лишалась». Во время припадков она бьется об землю, не щадя жизни своей. При встречах с мельником порченая кидается ему в ноги и вопит, обнимая его колена: «Не трогайте моего батюшку!» Таких больных, кликуш, испорченных Копалиным, оказалось в волости не менее 17. Каждая из них заявляла, что Копалин испортил ее по злобе на мужа, брата или отца. Молодой крестьянин Уронтов показал, что вскоре после свадьбы его 17-летняя жена Марья сделалась больна икотою, и со временем эта болезнь стала так тяжела, что она уже больше не встает с постели. Порчу эту Копалин напустил на нее единственно за то, что на свадьбе молодая не подала ему вина. Старуха Ларионова жаловалась, что ее 23-летний сын с глазу Копалина «начал скучать и болеть сердцем, и расходится оная болезнь по всей его утробе». У других также «с глазу» оказывается ломота во всех членах, в руках и в ногах.

Вологодский советный суд первоначально порешил, «передав дело воле Божией, наказать Копалина в селении прутьями, дав ему 70 ударов. Но спустя 8 лет дело это опять было возбуждено по следующему поводу. Крестьяне нескольких смежных волостей, как видно, неудовлетворенные взглядом суда на дело, составили приговоры об