Критическое погружение - Анатолий Сарычев

Еще через минуту его место за импровизированным столом занял солдат в обычной форме, с ходу схватившийся за бутыль.

Получив от «пятнистого» капрала легкий удар в лоб, он затряс головой и машинально схватился за автомат, но был в мгновение ока обезоружен и посажен под дерево, со скованными никелированными наручниками впереди руками.

«Красиво работает капрал!» – оценил Клим действия французского коммандос.

Капрал назидательным тоном сказал длинную фразу, после которой солдат виновато свесил голову на грудь.

Негромко запищала рация в кармане у капрала. Подняв вверх два пальца, капрал заставил всех замолчать. Послушав минуту, он скорчил кислую мину, но говорить ничего не стал.

– О’ кей! – сказал в конце разговора, вернее, монолога невидимого собеседника, капрал.

Одно движение пальцем, и стаканы снова наполнены багрово-красным вином из большой бутыли. Она была опорожнена уже наполовину. Быстро выпив, дотянулся до солдата, сидевшего под деревом. Секунда, и наручники сняты с рядового. Вторая секунда, и стакан, наполненный до краев вином, поднесен к его рту. Солдат отрицательно замотал головой, обиженно сморщив лицо, но за оружие больше не хватался, тем более что автомат держал в руках коллега капрала. Капрал не стал уговаривать, а одним глотком осушил стакан, затем быстрым шагом поспешил прочь от дерева. Все гуляки быстро потянулись за ним, не утруждая себя уборкой импровизированной столовой. На полянке перед деревом солдаты построились в шеренгу, во главе которой стал «пятнистый» капрал.

Усач вел себя тише воды ниже травы. За все время застолья он ни разу не открыл рта, но дисциплинированно поглощал вино и закуску, не забывая потчевать своего напарника.

– Сейчас прибудет большое начальство! – сообщил Гарик, поудобнее усаживаясь на ветке.

– Жрать хочется до одури, а внизу столько еды пропадает! – пожаловался Клим, бросая вниз голодный взгляд.

На поляну выбежали еще пять солдат во главе с лейтенантом. Увидев выстроившихся военнослужащих, лейтенант сказал длинную фразу. Видя, что никто не трогается с места, он коротко рявкнул, после чего солдат, включая прибежавших с ним, как ветром сдуло с полянки. Капрал в пятнистой форме, выглянув из кустов, бросил на дерево жалостливый взгляд и исчез. Вскоре на полянку гуськом выбежали не меньше взвода пехотинцев, неся на спинах объемистые тюки.

– У них сейчас начнется большое совещание, а скорее всего пьянка на лоне природы! – уныло сообщил Гарик, прижимаясь спиной к стволу дерева.

– Ты мне лучше расскажи историю израильского подводного спецназа. Вам все время приходится воевать, а это довольно сложно, учитывая ваше враждебное окружение, – попросил Клим, понимая, что сидеть на дереве им предстоит долго.

– Много я тебе рассказать не смогу, но кое-что попробую, – согласился Гарик, поудобнее устраиваясь на дереве. – История израильского спецназа имеет очень давнюю традицию. На иврите подразделения специального назначения называются «сайерет». Много лет само существование этих сил у нас скрывалось, хотя им лет больше, чем самому израильскому государству. Первые подразделения, выполнявшие разведывательно-диверсионные задачи, появились задолго до возникновения самого государства Израиль. Ударные роты «Пальмах», сражавшиеся против арабских банд, уже тогда называли себя коммандос. Костяк этого подразделения составляли молодые добровольцы и ветераны Второй мировой войны, служившие в британских коммандос. Собственно говоря, первыми частями стали подразделения морских спецназовцов 13-й флотилии, которые появились в 1940–1948 годах во время войны за независимость. Правда, одновременно с ними появилось подразделение «Шуалей Шимшон», действующее на Южном фронте, но боевые пловцы появились немного раньше. Датой рождения морского спецназа считается ноябрь 1940 года.

В середине 1940 года в Хагане[6]англичанами был создан специальный диверсионный отдел со своими задачами, которые несколько отличались от общепринятых задач коммандос. Это трактовалось специфичным отношениям местного населения к переселенцам самими англичанами, которые любили и любят до сих пор загребать жар чужими руками, ну и наверное просто временем, в которое это происходило. Англичане, конечно, решали не только наши, но в основном свои разведывательные задачи, тем более что в те далекие времена у них были еще колонии в Африке, которые необходимо было не только защищать, но и отслеживать тамошние настроения.

– В альтруизм англичан я никогда не верил! – поддакнул Клим, наблюдая за тем, как с десяток офицеров в чинах не ниже майора, вольготно сидя на раскладных стульях, общаются друг с другом, не обращая внимания на солдат, снующих вокруг них.

Гарик махнул рукой и продолжил рассказ:

– Сотрудники отдела должны были действовать, выполняя разведывательные, саботажно-диверсионные задачи в случае форсирования фашистами Суэцкого канала и захвата Ближнего Востока. В этом отделе проходили подготовку военнослужащие как десантного направления, так и диверсанты-подводники. 18 мая 1941 года морские коммандос приступили к первой операции. Целью операции был взрыв нефтеочистительного завода в городе Триполи, где власть принадлежала ливанской администрации французского правительства Виши. Командовал операцией британский майор Энтони Палмер. В Хайфе двадцать три бойца погрузились на английскую подводную лодку «Си Лайон»[7]и отплыли на задание. До Триполи лодка не дошла – погибла при невыясненных обстоятельствах. Мы так до сих пор и не знаем, что случилось с этой группой первых израильских боевых пловцов.

Несмотря на первую неудачу, был создан морской саботажно-диверсионный отряд «Ха Хулив Ха-Ямит», который успешно выполнил более десятка задач. Сам понимаешь, что не все я тебе могу рассказать, но поверь на слово – очень многие рейды были успешными.

Затем в 1945 году была создана морская диверсионная команда, которая приняла участие в войне за независимость.

Если у нас в 1945 году была одна команда морских диверсантов, то в 1948 году было создано уже две команды – боевых пловцов-ныряльщиков[8]и саботажно– диверсионная.[9]

Первой операцией была атака морских коммандос корабля в итальянском порту Барии. Атака увенчалась успехом. Корабль был потоплен, а все бойцы без потерь вернулись на базу. В 1949 году морские коммандос перешли в состав ВМФ и получили свою эмблему – щит и меч на фоне крыльев летучей мыши. В шестидесятые годы операции морских коммандос проводились уже с собственных подводных лодок «Танан» и «Рухав».[10]

Правда, в Шестидневной войне морские коммандос показали себя не с лучшей стороны – атака на Александрию и на Порт-Саид, сирийские порты Тартус и Латакию окончились неудачей. Не все, конечно, было так плохо в операциях 13-й флотилии.