Итерации Иерихона - Аллен Стил

— Ага, — сказал я. — Вообще я слыхал подобные вещи. Так почему же вы над ним работали?

— Потому что это — наша работа. — Она пожала плечами. — Можете считать, что это безответственно, но мы же не конгрессмены, голосовавшие за финансирование программы. Мы просто были наняты для выполнения своей части работы. Мы знали, что это туфта, но это заказал дядя Сэм, и если «Типтри» выписывала нам чеки за счет налогоплательщиков, зачем нам было спорить?

— Помните Альфреда Нобеля? — вставил я. — Тот, который изобрел динамит. Боюсь, он бы с вами не согласился.

— Может быть. — Она подняла руку ладонью вперед. — Это уже политика, а мне до нее дела нет. По крайней мере сейчас. Давайте я вам расскажу, что было дальше, а потом вернемся к «Сентинелу».

Пока Пейсон-Смит и По работали над «три К» для «Сентинела», Хинкли и Морган разрабатывали куда более высокоорганизованную форму и-жизни. Это был основной исследовательский аспект проекта, который должен был стать результатом программы «Рубиновая Ось» для мирных целей. После того, как система «три К» для «Сентинела» была сдана и принята Министерством обороны, Пейсон-Смит и Ким присоединились к двум остальным в этом дочернем проекте.

Идея создать «доброкачественный вирус» пришла в голову Моргану во время мозгового штурма. Идея была в том, чтобы дать возможность разнотипным компьютерным сетям общаться между собой без соблюдения многочисленных громоздких протоколов и большого объема телекоммуникационных программ, эти протоколы обслуживающих. Частично эта мысль родилась из воспоминаний о недоброй памяти «Интернетовском черве» — вирусе, которого в конце восьмидесятых запустил юный хакер в компьютерную сеть правительства США. Но Джефф предлагал реализовать более сложную и куда более «благонамеренную» версию той же идеи. Такая развитая и-жизнь была бы гибридом нейронной сети и обычной программы и могла бы общаться с компьютерами любых типов — что-то вроде «философского камня» кибернетики. Поэтому сотворенную сначала версию они назвали «Алхимиком», а потом переименовали в «Руби» — сокращение от прежнего названия большого проекта.

— Как и все организмы и-жизни, — продолжала Хинкли, — «Руби» подчиняется правилам, определяющим ее поведение, и эти правила организуют итерации…

— Итерации?

— Вроде циклов, — объяснила она, — но разница между итерациями «Руби» и итерациями других программ в том, что у тех итерации определены с начала и до конца. А у «Руби» они открытые. Она повторяет себя бесконечно — если говорить упрощенно.

Она отогнула палец:

— Во-первых, как только «Руби» попадает в компьютер, она просматривает все существующие в нем программы и все, что с этими программами взаимодействует. Ей даже не надо попадать на жесткий диск — достаточно передать зараженную программу по модему в сеть или сунуть в дисковод зараженную дискету.

Она отогнула еще один палец:

— Во-вторых, она пробует все возможные вариации стандартного алгоритма, пока не найдет подходящий и не вскроет исходный код намеченной программы. Сделав это, она этот код расшифровывает и получает к нему доступ. Как если бы кто-то заставил работать плату зажигания в автомобиле, подделав отпечаток пальца владельца.

Третий палец отошел от ладони.

— В-третьих, она абсорбирует все такие программы в собственную базу данных, но при этом не перекрывает доступ к программе других пользователей и не блокирует выполнение программой ее функций. Потом она ищет следующую программу, и так далее.

Она замолчала, поскольку подошла официантка подогреть мой кофе и спросить Берил, хочет ли она еще чашку «капуччино». Та покачала головой, и официантка снова растаяла в толпе.

— Это и случилось, когда мой приятель Джах загрузил копию из ПТ Джона на свой компьютер, — сказал я. — Она заграбастала все программы, но доступ не перекрыла.

Хинкли удовлетворенно кивнула, как мамаша, гордая успехом своего дитяти.

— Именно так и должно было быть. Вот почему я дала Тьернану диск — путь посмотрит, что может делать «Руби». Единственная разница — что ваш друг Джах, да? — попал в эту историю случайно.

— Убедительная демонстрация, — хмыкнул я. — И вы говорите, что эта штука может ускользнуть в сеть и скопировать себя на другой компьютер?

— Да, но не скопировать. Она не копирует себя, а размножается. Это и было целью: создать вирус, расходящийся по национальным сетям данных и по коммерческим сетям, проникающий в любой встреченный компьютер и уходящий из него в киберкосмос в поисках следующего. Теория домино — помните?

Я добавил себе молока:

— Я вот чего не понял. Для хранения стольких данных понадобится чертова уйма памяти, где ее взять? И потом, ведь такая штука будет убиваться антивирусными программами.

— Да нет, — замотала головой Хинкли, — это ведь не вирус, это сложнее. Это вроде… — Она глянула на потолок, будто рассчитывая найти слова там. — «Руби» — усовершенствованный сотовый автомат. Каждый встреченный ею компьютер, будь он большой или малый, включается в больший организм, и каждая программа такого компьютера тоже попадает под контроль «Руби». Потом она, «Руби», делится и ищет следующий компьютер, с которым может наладить связь. А тем временем последний компьютер становится узлом, или клеткой некоторой большей системы…

— И она продолжает расти.

— Верно. Все время чуть-чуть вырастает, с каждой новой программой, с каждым новым компьютером — она как ваше тело, состоящее из многих самостоятельных клеток, каждая из которых имеет свои функции. Выключение компьютера ее не убьет, как уничтожение одной клетки не убивает весь организм.

Она подняла палец:

— И потому антивирусные программы против нее бессильны, поскольку «Руби» их находит и разрушает исходные коды этих программ, как раковая клетка разрушает окружившие ее антитела.

— Господи ты мой Боже, — вырвалось у меня.

— Это еще не самое страшное, — сказала Хинкли, видя мою реакцию. — Вы вот о чем подумайте: при каждой новой итерации «Руби» не только добавляет себе памяти. Она еще и развивается. Она обучается.

Хинкли сцепила руки над столом и глядела на меня.

— Вы понимаете, что я говорю? — Она понизила голос тише шума в зале, но можно было различить и слова, и крайне тревожный тон. — Теория предсказывает, что после определенного числа итераций она достигнет критической массы… это еще на жаргоне специалистов называется фазовый переход. И тогда «Руби» из бессмысленной формы и-жизни станет чем-то совсем другим.

Поначалу до меня не дошло, а потом стукнуло.

— Разумной? — У меня голос сорвался на шепот.

Она медленно кивнула:

— Искусственный интеллект в форме искусственной жизни — практически бессмертен.

Я тихо присвистнул. Теперь я понял, что означали слова Берил Хинкли, что «Руби» — не просто электронная таблица или компьютерная игра. Это имитация самой жизни…