Десантно-штурмовая бригада. Непридуманный Афган - Артем Шейнин

Но, как ни успокаивай себя, а каждое появление замполита, хочешь – не хочешь, напрягает.

«Блин, неужели сука и этот день рождения мне обосрет?»

Прошлый раз никогда не забуду.

В голове проносятся подробности моего 19-летия. Всего-то год прошел, а кажется, полжизни…

…На утреннем построении замполит поздравил меня перед строем роты, отправлявшейся на «парко-хозяйственные работы», и объявил, что я, как новорожденный, от работы сегодня освобожден и могу остаться в палатке.

Ох как «по-доброму» посмотрели на меня… да все почти, кроме своего призыва. Мы же все еще самые молодые в роте, долгожданный февраль еще не наступил… И вот какой-то «шнурина» будет тащиться в роте, а «ветераны», «дедушки» и даже «граждане» ВДВ будут вкалывать на холоде?!!

Замполит знал, что делал – никогда не упускал он случая покуражиться над не захотевшим «стучать» для него москвичом. Что ждет меня вечером из-за его «подарка», прекрасно понимали и он и я.

Но замполиту мало, он изобретательный. Рота уже затопала в сторону парка, а замполит чуть задержался, подрулил своей гусачьей походкой ко мне и ласково так шепчет на ухо:

– Шейнин, до вечера бушлат постирай. Чтоб на вечерней поверке был в чистом!

Вот сука!!! Нет, бушлат-то, конечно, не блещет чистотой (а откуда ему быть чистым – ведь с утра до вечера что-то моешь, таскаешь, воруешь…).

Но что значит «шнуру» постирать бушлат до вечера?

Горы, 2800 над уровнем моря. Январь. Снег, влажность, ветер, при —10–15 случались и обморожения.

В палатке стирать не даст наряд – на хрена им нужно, чтобы кто-то их чистоту нарушал. Да еще и припашут наводить ее, если кто из старших призывов в наряде. Нет, от палатки нужно держаться подальше, причем лучше до вечера. Значит, единственный выход – к столовой. Там установлено приспособление для мойки котелков – длинный жестяной желоб, над ним труба с дырочками, из которых тоненькими струйками течет, если повезет, теплая вода. Под ней котелок-то пока отмоешь, руки отвалятся, а тут бушлат целый. А что делать? День рождения же – гуляем-отдыхаем…

С водой повезло: сегодня течет, и довольно теплая. Не повезло с тем, что нарвался на Юрку Жаркова из разведроты – сегодня припахивать кого-то для мытья котелков разведчиков выпало ему. Мы земляки, да и в Фергане были в одном отделении. Но тут деваться некуда, припахивать ему придется меня. Он крупнее, сильнее, да и не стал бы я по-любому с разведчиком связываться… Ладно, значит, бушлатом займемся позже.

По идее он должен только наблюдать за мной да «ускорение» придавать.

Но Юрке неудобно – все же свои… К тому же, спросив, как меня сюда занесло, он узнает, что это я так день рождения праздную.

Юрка моет котелки вместе со мной.

А что еще он мне может подарить? И это для него недешевый подарок: увидел бы кто из разведроты, как он вместе с припаханным котелки наяривает, огреб бы Юра по полной!

Вдвоем управляемся быстро.

«Ладно, Тема, давай. Не обижайся. С днем рождения тебя еще раз!»

Ну, как тут не вспомнить мультфильм про Винни-Пуха, про день рождения ослика Иа-Иа, потерявшего хвост? Тот тоже иронизировал по поводу праздничного стола, подарков и гостей… которых не было.

Но мне не до мультфильмов – у меня «большая стирка».

В меру способностей оттираю бушлат при помощи огрызка хозяйственного мыла. Полдела сделано. Но это только кажется. Главный-то фокус не постирать, а высушить. Вот в чем «прелесть» всей затеи замполита – он же знает, что печки не топят в палатках до вечера. Да и когда затопят, никто не даст молодому спокойно сушить бушлат. Особенно, когда вернется рота…

Значит, либо надевать недосушенный, как нередко уже приходилось многим из нас, либо что-то придумывать нестандартное.

Есть, придумал!

Решение, как всегда, перед самыми глазами. Мойка рядом со столовой. Столовая – это готовка. А готовка – это котельная с топками. Гениально! Заодно и погреемся, как говорится…

Обхожу столовую, захожу в полумрак котельной. В глубине призывным и обнадеживающим пламенем светятся несколько топок. Из полумрака выплывает черномазое чучело – истопник. Это одно из немногих существ в бригаде, не находящееся в солдатской иерархии выше «шнура». У таких нет призыва – как правило, они попадают в свои котельные, свинарники и так далее «шнурами», сломавшись и не выдержав «школы жизни» в этом ее проявлении. И дальше, сколько бы уже человек ни служил, отношение к нему как к чмо. А потом вдруг он исчезает куда-то и на его месте оказывается точно такое же сомнамбулическое «тело» без срока службы.

Всегда испытывал к ним смесь презрения и жалости…

– Слышь, мне тут бушлат нужно высушить!

– Да суши… У тебя закурить нету?

– Не курю.

– Ладно, суши.

Интересно, они все изначально такие «отмороженные» или им здесь все эмоции поотбивали? Больше ни слова от него не услышал – он сел в стороне и сидел, молча уставившись на огонь, лишь иногда подкручивая напор в горелках.

Тепло…

Воняет, правда, немного. То ли это топливо для горелок, то ли результат его сгорания. Да плевать.

Тепло…

Никто не кантует…

Жрать, правда, охота, но на обед не пойду. Лучше здесь побуду спокойно, погреюсь. Пиздюлей вечером так и так получать…

Скажу, сушил бушлат, сигнал не услышал, а часов у меня нет.

Бушлат высушился отлично – я его совсем близко подносил к огню, и наизнанку выворачивал, и снаружи просушил.

Как быстро летит время в тепле и спокойствии. Когда выхожу наружу, уже темно. Иду в роту. Наши готовятся к построению на ужин. Вхожу в палатку.

«Шейнин, где был, сука? Тарился где-то? Что за хуйня, солдат? Сюда иди!»

Это Сираев, наш замкомвзвода, гроза и ужас.

Шея уже заныла от предстоящих маклух.

– Че мне замполит за тебя мозги ебет? Почему на обеде не был?

– Игорь, я бушлат стирал, потом сушил в котельной. Сигнал не услышал, часов нет… Вот высушил и пришел.

Что-то у него изменилось во взгляде. К обычному для Сираича бешенству прибавляется еще какой-то оттенок. Что это? Удивление? Издевка?

– Ты бушлат стирал? Сушил, говоришь? А ты себя видел, чучело, чего ты настирал-то?

Только сейчас, при свете пусть тусклой, но все-таки лампочки, первый раз толком разглядываю бушлат… и медленно холодею от ужаса и безнадеги.

Бушлат сам по себе был чистым. Но его словно посыпали тонким-тонким слоем золы, настолько мелкой, что заметить ее в полумраке котельной и в темени улицы я не смог. Да и не ожидал такого…

Первые несколько ударов в корпус я даже не почувствовал, настолько был удручен, что все насмарку. Следующая порция маклух-колобах была уже более чувствительной, но все же немного приглушилась мыслями о предстоящей «перестирке» уже ночью и сушке до утра. А потом я привычно вырубился от любимого сираевского «крюка».