Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня - Уильям Форд Гибсон

кораблей и грузовых вертолетов, эти громадины проплывали над головой медленно, с низким, утробным ревом – паралитичные НЛО, да и только. А еще – скучноватая, безо всякого энтузиазма акробатика на заднем сиденье; Клаудиа говорила, что Флорида плохо приспособлена для подобных развлечений – жарко, душно, кожа вся от пота липкая; Райделл с ней, в общем-то, соглашался. Одиночество и неприкаянность – вот, пожалуй, и все, что толкало их друг к другу.

Однажды вечером какая-то там местная алабамская станция неожиданно выдала «Мы с Христом надерем тебе жопу» – такой себе пятидесятничный хеви-метал, где все насчет абортов, аятолл и так далее, по всему алфавиту, до язычников. Клаудиа не слышала прежде этой песни и чуть не описалась от хохота. Она просто не верила, что такая песня может существовать, что кто-то может петь такие вещи всерьез. А кто-то слушать всерьез. Придя немного в себя, она вытерла слезы и спросила Райделла, как это вышло, что он захотел стать полицейским? Райделл неловко замялся. Это что же, она, значит, считает желание поступить в академию до колик смешным – таким же смешным, как эта идиотская песенка? Да и что, собственно, можно ответить на вопрос, о котором ты прежде никогда и не задумывался, особенно если тебя спрашивают вот так, с бухты-барахты?

Главной не главной, но одной из причин была передача «Копы влипли»; они с отцом смотрели ее чаще любой другой, и там в каждом выпуске старались внушить уважение к защитникам правопорядка. Показывали во всех красках, с какими проблемами сталкивается полиция. Уторчавшиеся в хлам, вооруженные до зубов бандиты – это само собой, но ведь есть еще и адвокаты этих бандитов, и трижды долбаные суды, и чего только нет. Но если так вот взять и брякнуть, что я, значит, пошел в полицейские из-за телесериала, Клаудиа снова расхохочется, как только что. Подумав немного, Райделл выдал обычную жвачку насчет возможности помогать людям, выручать их из беды. На лице Клаудии появилось откровенное недоумение.

– Берри, – сказала она, – ты что, и вправду так думаешь?

– Ну да, – кивнул Райделл. – Конечно.

– Но ты пойми, вот ты станешь копом, и люди будут тебе врать. Они будут смотреть на тебя как на врага – до тех, конечно же, пор, пока сами не попадут в неприятности, тут уж они разговорятся.

– А ты-то откуда все это знаешь? – поинтересовался Райделл.

– Сужу по своему папаше, – пожала плечами Клаудиа, на чем разговор и закончился. Больше они эту тему не поднимали.

Работа на «Интенсекьюр» очень походила на полицейскую – с той единственной разницей, что ты не был полицейским. Люди, которым ты помогал, даже не давали себе труда соврать, насрать им было на какого-то рентакопа, они же платили за его услуги.

А теперь – этот мост, и нужно вылезать из вонючего фруктового лотка под дождь, выслеживать девушку, которая – если верить Уорбэйби и Фредди, а верить им нельзя ни на вот столько – зарезала в гостинице этого немца, или кто уж он такой был, если не немец. И украла очки, такие же, как у великого Уорбэйби, и очки эти нужно у нее отнять. Только если девица украла их где-то там раньше, кой хрен она потом вернулась и прикончила этого мужика? А главный вопрос – какой во всем этом смысл и как все это связано с телепередачей «Копы влипли», любимой программой покойного отца? Ответ, надо полагать, состоял в том, что надо же как-то зарабатывать деньги, а то ведь с голоду сдохнешь.

Дождь не прекращался, кое-где с висячих трущоб срывались настоящие водопады. Впереди, поближе к Окленду, полыхнула розовая вспышка, через мгновение оттуда донесся сухой треск. Шеветта сделала движение рукой, словно отбрасывая что-то в сторону. Что бы это значило? Хорошо бы остановиться и поискать, но нет времени – можно потерять объект из виду.

«Объект» постоял еще немного и двинулся в направлении Окленда, уворачиваясь от хлеставших сверху потоков воды.

Техника наружного наблюдения преподавалась в академии с пятого на десятое, почти без практических занятий – ну разве что ты покажешь себя жуть каким многообещающим сыщиком; подобных уникумов переводили в специальную группу повышенного уровня. Однако Райделл не пожалел денег и купил себе учебник, не только купил, но и прочитал. Многоопытные авторы книги даже не рассматривали вариант, когда наблюдение проводится в одиночку; более того, они считали само собой разумеющимся, что оперативник все время находится на связи и что он всегда имеет возможность слиться с толпой мирных сограждан. Где она, та толпа? Сейчас Райделлу оставалось одно – тишком-молчком волочиться следом за Шеветтой и молить Бога, чтобы та не обернулась.

Он узнал Шеветту по этой дикой прическе, по короткому, вздернутому вверх хвостику на затылке, вроде как у борцов сумо – так они, что ли, называются? Одним словом, у неимоверно жирных японцев, которых показывают по телевизору. Только девушка совсем не была толстой, просторная мотоциклетная куртка болталась на ней, как на вешалке. (И сколько же, интересно, лет этой куртке? На какой помойке она ее подобрала?) Крепкие мускулистые ноги туго обтянуты чем-то черным, блестящим – такой же, наверное, микропорой, из которой сшиты все эти Кевиновы серфинговые костюмы. Обувь прочная, серьезная, не то короткие сапоги, не то высокие ботинки на шнуровке.

Разглядывая Шеветту и стараясь не попасться ей на глаза, Райделл не особенно выбирал дорогу, а потому угодил прямо под один из водопадов; по спине потекли противные холодные струйки.

– Шев? Это ты, что ли?

Вот и подтверждение первоначальной идентификации. Райделл опустил глаза, увидел, что стоит в глубокой луже, но выхода не было. Проклиная все на свете, он плюхнулся на колени и укрылся за невысоким штабелем грязных, явно побывавших уже на свалке досок.

Там, впереди, о чем-то беседовали, однако монотонный плеск оставшегося сзади водопада заглушал все слова; Райделл вздохнул и начал разглядывать новых персонажей. Молодой парень в черной кожаной куртке и еще какая-то личность в чем-то черном, натянутый на голову капюшон не позволяет определить ни пол, ни возраст. Сидят на каком-то прилавке или леднике, кожаный парень курит в кулак, его волосы собраны на макушке в нечто вроде конуса – очень подходящая прическа для такого дождя. Сигарета описала в воздухе огненную дугу и потухла, кожаный спрыгнул со своего насеста, его губы шевелились. Уговаривает он ее, что ли? На что уговаривает? Парень в черном капюшоне тоже спрыгнул. Да, это точно парень, а одет он в длинную, не по росту, рубашку. Рукава дюймов на шесть длиннее рук, это потому, что