Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера - Джесс Хилл

Никаких официальных статистических данных по итогам работы программы Кайли Доус нет. Хотя от коллег, работающих в той же сфере, она знает, что у нее необычно высок «коэффициент сохранения» участников. Иными словами, те, кто приходит в группу, остаются надолго. Программа «Прозрение» действительно выделяется среди прочих подобных: многие реабилитационные курсы концентрируются на том, чтобы поддержать в мужчине его представление о собственном особом статусе, но при этом научить его управлять гневом. У Доус подход другой: она вывела на свет глубоко спрятанные тайные страхи участников и то, что их вызывает, – стыд, зависимость, уязвимость.

* * *

В душе у таких склонных к жестокости натур кипит взрывоопасная смесь стыда и в уверенности в собственном праве и особом статусе. Изучение этого феномена дает нам ключ к решению одной из самых трудных загадок абьюза в семье: почему так много мужчин делают невыносимой жизнь людей, которых они вроде бы должны любить? Почему они калечат свою собственную жизнь? Снова и снова мы слышим, что «неплохие ребята» совершают невероятное насилие над женщинами и детьми. Когда очередной такой «славный парень» убивает своих близких, авторы новостных статей кричат о том, что раньше он был хорошим отцом, успешно работал, был общественником, образцом твердости духа и уверенности. И не только мы, сторонние наблюдатели, при этом ужасаемся и недоумеваем, как подобное могло произойти. Ужасаются своим поступкам и сами абьюзеры. Если помните, Кевин предпринял несколько попыток самоубийства, прежде чем решил сознаться в убийстве Джоанны. В 2015 году уроженец Южной Австралии Робин Майкл до смерти забил свою жену Керри во время совместного похода на гору Роланд в Тасмании. Робину показалось, что она изменяет ему с его близким другом. Он ошибся. Через несколько часов после ее смерти он опубликовал пост в Фейсбуке: «Я совершил такое, что делает меня недостойным жалости и сочувствия и даже просто понимания». Виновник трагедии признался, что устроил расправу в порыве ревности, его ярость «зашла так далеко, что, безусловно, была настоящим безумием». Через четыре месяца Робин совершил самоубийство в тюрьме «Рисдон» в Тасмании.

Сознание Робина Майкла, как и Кевина, было извращено патологической паранойей, ревностью и отчаянной потребностью во внимании. Майкл и ранее был замечен в попытках контролировать своих подруг и злоупотреблении своей властью. Керри оставила записки, из которых понятно: она чувствовала, что «попала в западню», и страдала от ревнивого партнера с необузданным собственническим инстинктом. При этом оба абьюзера со стороны казались вполне «нормальными». Кевина характеризовали как «общительного, приятного парня», нацеленного на военную карьеру. Робин Майкл был успешным руководителем, работавшим в сфере здравоохранения: он был генеральным менеджером одной из крупнейших больниц региона Северная Территория[80]. Нам кажется, что только люди определенного склада способны на убийство. Но Кевин и Робин, а также огромное число других мужчин, проявлявших невероятную жестокость по отношению к женщинам и детям, – это такие же люди, как наши коллеги и друзья, с которыми мы общаемся и которым доверяем. Повторю, что они кажутся нормальными. Склонность к агрессии почти никогда незаметна извне. Как писал знаменитый социолог Аллан Джонсон, осознание факта их нормальности рождает в нас острое беспокойство и заставляет пересмотреть наше собственное мировоззрение, на котором строится представление о предсказуемости и упорядоченности жизни. [32] Если обычный человек – чей-то коллега, сын, муж, отец – может совершать подобные поступки, почему любой другой не может?

Стыд испытывают представители обоих полов. Но женщинам весьма настойчиво вбивают в голову мысль, что сама их женственность есть нечто постыдное. Некоторые всю жизнь борются с этим чувством. Однако они гораздо реже, чем мужчины, совершают беспрецедентные по жестокости преступления.

Чувство стыда имеет биологические и психологические корни, а то, как мы на него реагируем, определяется гендером. Наверное, в целом механизм работы психики здесь одинаков для обоих полов, но эмоциональное переживание стыда происходит все же по-разному. Брене Браун поясняет: «Стыд для женщины связан с запутанным клубком недостижимых, противоречивых, соперничающих друг с другом ожиданий относительно того, какой следует быть представительнице прекрасного пола. А к мужчинам общество не предъявляет противоречивых и запутанных требований. Поэтому они боятся и стыдятся лишь одного – как бы их не признали слабыми». [33]

Множество исследований показали: как только нам становится известен пол будущего ребенка, у нас тут же формируются определенные гендерные ожидания, навязанные культурной средой, в которой мы живем. Мы ждем, что мальчик научится быть сильным и однажды станет мужчиной, у которого все под контролем. Если малышу с ранних лет поставлена такая цель, он будет стыдиться всякий раз, когда у него не получилось соответствовать этому идеалу. Его реакция на стыд и наша ответная реакция – все будет определяться гендерным стереотипом.

Итак, мы рассмотрели природу насилия с точки зрения биологии и психологии. И теперь нам необходимо взглянуть на него с социальных позиций. Пришло время поговорить о том, что такое патриархат.

Патриархат – это невидимый закон, регулирующий нашу жизнь. Он задает параметры «приемлемого» поведения для обоих полов: мужчины должны быть «сильными, независимыми, невозмутимыми, действовать логично и уверенно», а женщинам следует быть «эмоциональными, заботливыми, слабыми и зависимыми». [1] Это искусственный конструкт, который мы ошибочно принимаем за естественный порядок вещей. Таким образом нам навязывается также целый ряд несправедливых установок, которые кажутся «неизбежными». К примеру, считается нормой, что мужчины применяют силу, что они преобладают во властных структурах, а женская обязанность состоит преимущественно в поддержании домашнего хозяйства. Тот, кто живет патриархальным укладом, может огорчаться такому положению дел, и все же считать его нормальным. А может просто воспринимать все это как данность и не осознавать.

С 1970-х годов статус женщины в обществе начал радикально меняться, в большинстве случаев – к лучшему. Однако патриархат никуда не делся, мы просто перестали говорить о нем. Когда в 2016-м начала работу над этой книгой, это слово все еще считалось ругательным. Политики и защитники женских прав использовали деликатный эвфемизм – «неравенство полов». Эта формула стала универсальным объяснением причин возникновения домашнего насилия, но при этом в глубине души я всегда знала, что она недостаточна.