Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Станиславович Юрьев

– …и я ни за что не поверю, что ваш лорд точно так же сюда карабкается! – раздался за дверью визгливый голосок. – Вы, командор, просто хотите унизить меня, великую Горландию и моего эрцога в моём лице! Это вам даром не пройдёт!

– Пройдёт-пройдёт! – отозвался Геркус и, судя по звуку, от души хлопнул собеседника по плечу. – Тебе тут честь такая – в личные покои, а ты артачишься. Лучше девке скажи – пусть личико откроет, а то Их Милости не понравится, а я потом отвечай…

Судя по всему, Геркус понимал, что лорд его слышит, и от этой показной, но трогательной заботы о собственной персоне Хенрик испытал что-то вроде умиления.

– Уберите ваши немытые лапы! – воспротивился посланник, подойдя вплотную к двери. Похоже, он никак не мог отдышаться после подъёма по лестнице. – А то я доложу Их Милости, что вы пытались облапать то, что принадлежит Их Милости.

– Ну и ладно… – Раздался почтительный стук в дверь. – Ваша Милость, тут некий Таур ди Шарп, утверждающий, что он посланник регента Горландии.

– Пусть зайдёт, – отозвался Хенрик, нахлобучивая на себя венец и принимая позу непоколебимого достоинства, что было трудновато сделать, сидя в мягком кресле с низкими подлокотниками и скошенной назад спинкой.

Дверь распахнулась, и на пороге показался толстый увалень в камзоле из синего бархата и с алой шёлковой лентой через плечо.

– А девка пусть тут подождёт, – раздался из-за его спины голос командора. – Я постерегу пока, чтоб не увели. – Геркус хихикнул и слегка подтолкнул посланника вперёд. Тому уже некогда было сопротивляться и протестовать – аудиенция уже началась, поскольку посланник попал в поле зрения лорда.

– Приветствую вас, о владыка цветущего Литта, который воспрянул от векового сна в сиянии вашего скипетра! – Речь, похоже, была заготовлена заранее, и посланник через каждые два слова делал шаг вперёд и кланялся. – Мой эрцог моими устами рад приветствовать своего доброго соседа, благородного брата и достойного союзника.

– Говори дело или убирайся, – охладил Хенрик его пыл, не меняя позы. – Мне некогда выслушивать всякие глупости.

Посланник несколько опешил, соображая, как реагировать на такую встречу. С одной стороны, оскорбление посланника означало оскорбление самого эрцога, но с другой, слова лорда можно было расценить как предложение обойтись без излишних церемоний.

– Язык проглотил? – поинтересовался лорд, глядя на вошедшего с полным безразличием.

– Никак нет… – отозвался посланник с дрожью в голосе. – Я прибыл засвидетельствовать… Я хотел сказать… Мой повелитель хотел… Я сообщить… – Чувствовалось, что оказанный приём произвёл на него неизгладимое впечатление, и одного взгляда холодных серых глаз хватило, чтобы вся привезённая из дому спесь немедленно улетучилась. – Нам угрожает опасность, сир… И вам угрожает. Я должен предупредить. Если понадобится, мы совместно… Мы могли бы противостоять. Да! Совместными усилиями. Любому врагу. Коварному…

– Давай сюда. – Хенрик указал глазами на свиток, который посланник держал в дрожащей руке. Там явно было письмо регента, суть которого должен был изложить толстяк в случае, если новый лорд Литта не пожелает или не сможет прочесть его самостоятельно. – И перестань дрожать, не трону я тебя. Наверное…

"Приветствую тебя, владыка цветущего Литта, который воспрянул от векового сна в сиянии твоего скипетра! Приветствую тебя, мой добрый сосед, возлюбленный брата и достойный союзник, благородный Хенрик ди Остор, лорд Литта…"

Первые строки послания оказались ничем не лучше речи, которую пытался произнести посланник.

"…но судьба сложилась так, что мои враги оказались и твоими врагами. Меня, как и всех горландцев, они ненавидят за то, что мы лишили власти их господина, от которого они получали свой хлеб и кров. Тебя, брат мой, они ненавидят за то, что ты стал владыкой того, что они считали своим.

Лорд Робин, да будет проклято богами его имя, совершил немало преступлений против Империи, и главным из них была его благосклонность к мятежникам из Окраинных земель. Да, всякий, кто не желает склонить голову перед величественным блеском имперской короны, – мятежник и вор. Лорд Робин, да сгинет его имя из памяти людей и рабов, пополнял свою казну тем, что продавал торговцам из Окраинных земель грамоты, подтверждающие, что они – жители Литта, а значит, имеют право везти свои товары в имперские провинции. Вместо того чтобы держать варваров в страхе и нести дальше на юг, за Альды, славу Империи, он вступил в сговор с дикарями. Такого нельзя было терпеть, и, повинуясь воле императора, эрцог Горландии Леон ди Кофр ввёл в Литт свои войска, чтобы покарать этого отступника и отщепенца. Но лорд Робин, да замёрзнет его чёрная душа в ледяной пустыне, к которой обращён тёмный лик божественной Гинны, оказался не просто бесчестным властителем, но ещё и коварным колдуном. Он своими гнусными чарами разрушил собственный замок, и вызванный им чёрный смерч уничтожил и тех, кто сражался на его стороне, и тех, кто нёс ему возмездие…"

Так и есть… Сейчас будет чего-то требовать или о чём-то просить. Не с его силами сейчас требовать! Кто-то ему угрожает, и он, этот полудохлый регент при младенце-идиоте, желает убедить лорда Литта, что у них общий враг. Придётся ему подтереться собственным посланием…

"…но не все его приспешники погибли тогда – командор Франго трусливо бежал с поля боя и скрылся с толпой простолюдинов в Окраинных землях. А теперь верные люди донесли мне, что он подло захватил замок Ан-Торнн, владение благороднейшего из горных баронов Ласса ди Трота, и подбивает варваров устроить нашествие на Литт и Горландию, суля им несметные богатства и славу сокрушителей Империи. Его коварство не знает границ, захваченный им замок почти неприступен, да и сам он, по слухам, не брезгует колдовством.

Смею напомнить, что восточная сторона ущелья Торнн-Баг принадлежит Горландии, западная – Литту, а у бывшего командора Франго, да истлеют его кости, есть причины ненавидеть нас обоих. Уверен, что моя тревога найдёт у тебя понимание, брат, и мы найдём способ поставить на место проклятого выскочку. В знак нашей дружбы прими от меня в дар рабыню, прекрасную чужестранку, которую мои люди купили на невольничьем рынке в Таросе. Варвары, как известно, промышляют пиратством, и, по словам продавцов, эта рабыня – принцесса из неведомой страны Цай. Наверняка они бессовестно солгали, но в том, что она прекрасна и горда, как знатная дама, невозможно усомниться. Она говорит на каком-то птичьем языке, а по-нашему не понимает ни слова, или делает вид, что не понимает. Называй её Тайли – она иногда откликается.

Твой добрый сосед, преданный брат и союзник, Коон ди Лар, опекун достойнейшего Сакра ди Кофра, эрцога Горландии."

– Я… Мне… Мне приказано… Ответ передать, – промямлил посланник, заметив, что Хенрик закончил чтение.

– Геркус! – позвал лорд своего командора, не обращая внимание на дрожащее тучное существо, продолжающее стоять напротив на полусогнутых ногах. – Тащи сюда рабыню.

Сначала раздался звероподобный рык, а потом дверь распахнулась, и на пороге возник изящный женский силуэт, с головы до пят обмотанный лёгкими шёлками телесного цвета. Она не шла, она будто плыла, не касаясь пола…