Трудно быть вором - Алексей Макеев

– Я это уже заметила, – пробормотала Таисия Федоровна. – Но чего вы от меня хотите?

– Честно говоря, пока даже не знаю, – пожал плечами Бураков. – Мне просто важно выключить вас из игры. Завтра утром мы возьмем вашего корреспондента, и, надеюсь, все части головоломки будут у нас в руках. А до той поры вам придется посидеть здесь. Возможно, возникнут вопросы.

– Вы животное! – сказала Таисия Федоровна. – Я женщина, я не могу находиться в таких условиях.

– Поверьте, даже мужчине пришлось бы туго в таких условиях, – серьезно сказал Бураков. – Но вам придется смириться. Единственное, в чем мы пойдем вам навстречу, – по необходимости вас будут выводить в туалет. Только сразу предупреждаю – если попытаетесь в этот момент выкинуть какой-нибудь номер, с вами поступят самым жестоким образом. Я не шучу.

– Вы негодяй, – с отвращением сказала Таисия Федоровна.

– Мы с вами одного поля ягода, дорогая! – фамильярно заметил Бураков. – Не изображайте из себя невинность. Может быть, я вас сильно удивлю, но позволю себе заметить, что мне известно, с кем вы вели переговоры о продаже бумаг своего отца. Спросите, откуда мне это известно? Ответ лежит на поверхности – эти господа давно положили глаз на разработки вашего отца. В первую очередь они вышли на нас. Именно тогда я имел неосторожность закинуть удочку, посоветовав академику присмотреться к передовой западной науке, которой его исследования пришлись бы очень кстати. Это было ошибкой. Ваш папа до конца оставался несгибаемым борцом за дело коммунизма. Мой намек был очень туманным, но Федор Тимофеевич больше не пожелал иметь с нами ничего общего. Наши потенциальные покупатели тоже поняли, куда ветер дует, и стали искать пути к вашему сердцу. Это оказалось совсем нетрудно. А вы-то думали, что сами всего добились? Как бы не так! Мы, конечно, попытались вернуть старика в лоно нашей организации, но он отреагировал очень резко, пригрозил, что пойдет в ФСБ, поэтому и пришлось прибегнуть к крайним мерам.

Таисия Федоровна была уязвлена в самое сердце. Этот негодяй Бураков задел самое больное. Но, судя по всему, он был прав. И он, и Таисия Федоровна предлагали товар одному и тому же покупателю. К тому же товар пока абсолютно виртуальный. Но таковым он мог и остаться, если они будут и дальше мешать друг другу. Малейшая огласка, и денег не сможет получить никто. Бураков тоже должен это понимать. И Таисия Федоровна решилась.

– Постойте! – сказала она. – Если вы меня убьете, вам никогда не добраться до бумаг отца, даже если вы их найдете. Бумаги лежат в банке, и этот факт сразу станет известен всем правоохранительным службам. Да и безопасность тоже заинтересуется. Вы и шагу не сможете ступить.

Бураков сдвинул брови и нахмурился.

– Вы правы, – неохотно сказал он. – Но что из этого следует? Вам я тоже не дам ни единого шанса. Вы можете вступить в права наследства, но продать бумаги на Запад у вас не получится. Это я вам обещаю. В контрразведке на всех хватит агентов. Они вам в спину дышать будут, в туалет за вами ходить…

– В шахматах это, кажется, называется патовой ситуацией? – спросила Таисия Федоровна.

– Именно, – кивнул Бураков. – Нужно договариваться, Таисия Федоровна!

– Я согласна. Что вы предлагаете?

– Пока я предлагаю хорошенько выспаться, – улыбнулся уголком губ Бураков. – На улице глубокая ночь. Будем разговаривать завтра утром, когда возьмем этого типа. А чем черт не шутит – вдруг все бумаги каким-то образом оказались у него в руках? В таком случае нам просто не о чем будет с вами договариваться. Мы сделаем все быстро – раньше, чем милиция заметит вашу пропажу. Вы сами постарались так все запутать, что теперь никто не разберет, где ложь, а где правда.

Бураков ушел, оставив Таисию Федоровну в полном смятении. Она уже воспряла духом, предложив Буракову переговоры, от которых он, казалось бы, не мог отказаться. И тут же получила щелчок по носу. Признаться ему в том, что бумаг у собачьего воришки нет и быть не может, у Таисии Федоровны уже не хватило сил. Да Бураков ей и не поверил бы.

Оставалось ждать, когда наступит утро. Но что это было за ожидание! Таисия Федоровна испытала все, что может испытать приговоренный к казни человек. Правда, Бураков проявил некоторое снисхождение и наконец-то приказал снять с нее наручники. Эти железки были не только унизительны, но и доставляли ей невыразимые физические страдания. Впрочем, и без них она чувствовала себя ненамного лучше. Главным мучением для нее было осознание полного своего бессилия. Особенно обидным было то, что, случись ей каким-то чудом вырваться из своей темницы, все равно планам ее уже никогда не суждено сбыться. Таисия Федоровна понимала это очень ясно. Слова Буракова были не простой угрозой. Он не даст ей воспользоваться наследством отца. Придется смиряться, отказываться от мести и делиться – иначе она останется ни с чем. Эта мысль убивала Таисию Федоровну больше всего. Но ей ничего не оставалось, как признать – Бураков оказался гораздо хитрее, чем она себе представляла. Он начисто переиграл ее.

О муже она первые минуты вообще не думала, просто забыла о нем. И вообще, на какое-то время она совсем упустила из виду то обстоятельство, что завтра у него состоится не просто встреча, а самая настоящая силовая акция, в которой должны принять участие самые настоящие бандиты, которыми руководит человек, известный ей под фамилией Стогов. Вспомнив об этом, Таисия Федоровна испытала смешанные чувства. С одной стороны, такая поддержка может оказаться полезной, когда в дело вмешаются эти дельцы из Союза. Присутствие на месте вооруженных людей подействует на них как холодный душ. Вряд ли им удастся так просто выполнить свои планы. Но, с другой стороны, может получиться так, что человек с ключом, увидев, какая заваривается каша, просто уйдет и больше никогда не появится. Разумеется, в этом случае бумаги отца рано или поздно все равно окажутся в ее руках, но тогда это дело примет нежелательную огласку, и ее, скорее всего, вызовут в какой-нибудь высокий кабинет, где порекомендуют передать все специалистам, которые распорядятся трудами отца на благо российской науки. И ей ничего не достанется, кроме чувства глубокого разочарования, потому что упрямый старик даже не застраховал дом, от которого теперь остались одни головешки.

Одним словом, Таисия Федоровна внезапно поняла, каким дилетантом она оказалась. Ни самоуверенность, ни энергия, ни предприимчивость ей нисколько не помогли. На этом поле царили другие игроки. И еще она поняла, что выручить ее и мужа может только чудо, какое-то необыкновенное везение, то есть такая категория, которую она никогда прежде в расчет не принимала.

К утру Таисия Федоровна совсем упала духом. Из-за тяжелых мыслей и бессонной ночи она чувствовала себя очень плохо. Все сильнее болела голова. Разбитый глаз совсем закрылся. Она представляла, как ужасно теперь выглядит, и это доставляло ей дополнительные мучения. О том, чтобы заснуть, нечего было и думать – в комнатушке стоял такой холод, что приходилось постоянно двигаться, чтобы окончательно не окоченеть. Таисия Федоровна вымоталась до предела и даже по-настоящему обрадовалась, когда ни свет ни заря к ней опять явился Бураков.