Высший пилотаж киллера - Николай Басов

Но дверь она открыла. Увидев меня, сразу шагнула назад, пропуская в дом, хотя никакого удостоверения я не показывал.

– Мне позвонить в Москву. Я заплачу за это… – Я достал десятирублевую бумажку. Тут это были деньги, и серьезные.

Но деревенская порядочность еще не окончательно выветрилась из этих людей.

– Да что вы! Мы и так поможем…

– Нет, зачем же. Звонок стоит денег, я плачу. Только вот что, вы отойдите подальше, это дело непростое – мой разговор.

Тут в ее глазах появилось некоторая подозрительность, но я твердо плюхнул десятку на стол, она взяла ее, и, перешептываясь, супруги вышли из комнатухи.

Я дозвонился до Шефа и как можно быстрее изложил ему последние события.

– Все понял. Слушай, если все так серьезно, может, напустить туда местных ментов? Они будут очень быстро, уж я постараюсь.

– Нет, приедет какой-нибудь гаврик, который и «пушку»-то доставал только на стрельбище, а против него будет такая банда, что их с огнеметом не сразу возьмешь. Так что, не сочти за труд, заставь тех омоновцев, которые, наверное, еще у Малина загорают, прошвырнуться сюда. Это быстро. Я за сорок с минутами успел.

– Ну, такую кучу людей за сорок не перебросишь… Может, подождешь?

– Шеф, там на жертвенном алтаре у них какой-то человек, наверное, еще корчится под пытками, ты делай, что нужно. А я попробую сделать что-нибудь со своей стороны.

– Ладно. Действуй, как считаешь нужным. Основной все покроет.

Я положил трубку и позвал Клаву. Они вошли вместе. Мужичонка выглядел слегка пристыженным, но уже прощенным. Хозяйка быстро осмотрела свой буфет и дешевый, очень маленький сервант. Не пропало ли чего?

– Еще вот что. Мне нужно две простыни, лучше неразрезанные, и три-четыре английские булавки. Я заплачу сколько вы скажете. – Я улыбнулся, набиваясь на доверие и стараясь погасить все расспросы. – Просите больше, втрое больше, у меня деньги есть.

– Господи, да зачем это вам?

Тем не менее она подошла к комоду, открыла один ящик и достала стопку белого постельного белья.

– Вот как раз на ноябрьские купила рулон хлопка широкого, если две простыни от него отрезать, это будет…

– Режь, Клава, и побыстрее, я очень тороплюсь.

Про себя я еще подумал, не попросить ли у хозяина еще и лыжи, но решил, что простой палки будет достаточно, в такой мороз наст в самом деле должен быть крепким.

Она назвала цену, я заплатил, аккуратно выложив деньги из бумажника. Я старался, чтобы они не увидели оружия, но его на мне было столько, что они увидели ремни, и глаза их чуть дрогнули.

Потом я сложил простыни, скрепил их по бокам булавками, которых Клавин муж принес чуть не десяток, и проделал своим стилетом две дырки для глаз. Когда я устроил все сооружение поверх своей темной одежды, Клава всплеснула руками.

– Это еще зачем, а? Такой хлопок испортил!

Но ее мужичок все понял.

– Эх, женщина, это же маскхалат. Ловок ты, парень.

Я улыбнулся и пошел к выходу. Но у двери остановился.

– Да, еще вот что. Я уже вызвал помощь из Москвы. Если вы попробуете вызвать здешних ментов, то они привлекут вас как свидетелей. Что это значит – сами знаете.

Они кивнули. Они, конечно, знали, что с ментами свяжешься, потом хлопот не оберешься.

Я вышел на крылечко и не услышал звука запираемой двери. Я понял, что они смотрят мне вслед из окошка.

Теперь беспокоиться следовало только о жертве сатанистов и о себе. Больше меня никто не волновал.

Машину я оставил на стройке чего-то. Выбираясь из нее, отключил освещение салона. Как водится, едва не забыл это сделать, но все же вспомнил. В который раз уже подумал, что следует отключить эту лампочку совсем. Потому что вот на такой ерунде засыпаться – плевое дело.

Наст, по которому я пошел, мог бы держать и получше. Я то и дело проваливался чуть не по колено, но зато мой маскхалат вел себя идеально. Даже на порывах ветра он только плотнее облеплял меня, и я оставался невидимым.

Птицефабрику нашел в самом деле очень быстро, потому что у меня был ночной бинокль. В приборе она сразу нарисовалась на сером от светлых снеговых туч небе как огромное нагромождение кубов, плоскостей и темных теней. Фабрика в самом деле была очень большой.

Когда я вышел на развезенную по снегу около стройки закаменевшую грязь, меня, наверное, можно было увидеть на этом рябом фоне, но я даже не сбавил шага. Лишь пару раз свернул так, чтобы оказаться поблизости от крупных пятен снега. Я торопился.

Именно теперь, когда я оказался совсем близок к цели, когда все было определено и я знал, что следовало делать, меня угнетало опасение, что я все-таки опоздал.

Стены фабрики, когда я к ним прижался, показались ледяными. Но они обещали защиту даже более надежную, чем маскхалат. На их грязно-светлом фоне я, может, и смотрелся заметно, но снимать его все равно не стал, рано еще было его снимать.

Зато я прикрутил к револьверу глушитель. И заодно взял в левую руку свой стилет. Это был хитрый нож, и стоил он если не целое состояние, то верную его половину. Я выиграл его в пари у одного офицера из Владивостока, который служил в группе подводных террористов. Стилет меня ни разу не подводил. Когда я точил его, то думал об этом офицере и надеялся, что он себе выпишет со склада еще один такой же. У них снабжение гораздо лучше, чем у нас.

Помимо многих особенностей, этот нож не имел ни одного клейма или значка, по которому его можно было бы идентифицировать. Так что он вполне мог оказаться и нашим, русским, но больше ни у кого я ничего подобного не видел.

В правую я взял «ягуар». Все, для первого контакта я был готов. И пошел вдоль стеночки.

Она кончилась довольно неожиданным провалом. Я пролез в эту дыру, чуть ушибив коленку и звякнув пару раз «ягуаром». В морозном воздухе этот звук должен был разнестись на десятки метров, но я надеялся, он не поднимет слишком большого переполоха.

Поднялся на второй этаж, присел за низкой поперечной балкой и выглянул наружу, во внутренний двор. Тут было на что посмотреть.

В середине двора качалась под жестяным колпаком от дождя и снега одинокая, тоскливая лампочка. Качалась она неторопливо, едва-едва, ветра во внутреннем дворе почти не было.

В дальнем по диагонали от меня углу двора в стене было что-то вроде туманного облачка. Оно поднималось снизу, из небольшой дверки, ведущей в подвал, которую обозначали на темном фоне не очень плотно подогнанные доски.

Пар поднимался довольно медленно, крадучись, но иногда вдруг взрывался, заполняя часть двора, и тогда на его сырой поверхности появлялись тени.

Кроме того, во дворе стояли машины. Около десятка наших легковушек, две иномарки и два микроавтобуса на базе «газели». Я посчитал число посадочных мест и поежился. Получалось, что этих ублюдков могло быть более пяти десятков. Такую прорву сатанистов я задержать не мог, я не Брюс Уиллис.