Оверклокеры - Сергей Замятин

Ворвавшись в квартиру и заперев дверь на все возможные замки, Глеб с порога крикнул бабке, у которой снимал комнату:

– Дверь никому не открывайте! Если будут меня спрашивать, скажите, что нет дома. А лучше скажите, что я умер! Да, да, так даже будет лучше.

– Свят, свят, свят, – надвое перекрестилась бабка. – Вишь чо выдумал, окаяннай! Чай-поди опять хдета набедокурил?

Камински проигнорировал её вопрос, прямиком направившись в свою комнату.

– Куды ты ножишшами-то грязными, окыркал б их сперва!

Но он уже закрыл за собой дверь каморки на ключ.

– Опять, видать, за кампутром своим сидеть пошёл, не емши и не пимши. Вот она мóлодежь-то нонче кака пошла! И чо оне там денно и нощно все сидят? Глазишши свои вытаращут и смотрют, смотрют. Делать им нечо, штоля?

Бабка ещё некоторое время поворчала, потом взяла молитвослов, надела очки, устроилась поудобнее в кресле и сама не заметила, как задремала. Проснулась она от шумной возни в комнате Глеба. Она из любопытства подошла поближе к двери, постучалась.

– Эй, паря, ты чо тама делашь, а? Хвантит елозить, всю мебль мне, ирод, переломашь ведь!

Но в ответ услышала лишь дикий вопль, от которого у бабки резко подскочило давление и её буквально всю затрясло. Крестясь и шепча молитву, она попятилась от двери. Вопль повторился. На этот раз он был ещё более жутким, будто нечеловеческим. Не помня себя, бабка кое-как доковыляла до телефона и вызвала полицию. Сама же до приезда наряда схоронилась у соседки.

Спустя 15 минут на вызов приехали двое молодых полицейских. Они позвонили в дверь квартиры, откуда, по словам бабки, доносились «страховидные» крики и подозрительные звуки, но им никто не открыл. В это время из-за двери соседки осторожно выглянула бабка, от которой даже на расстоянии сильно несло корвалолом.

– Далеко собрались, бабусь? – осведомился полицейский, что был повыше.

– Домой, милок, домой. У меня ж там талбетки от давления остались.

– Нельзя, бабуся, пока не выясним, что там произошло с вашим этим квартирантом. Если что, пригласим вас в качестве понятой. Кстати, а запасной ключ у вас от его комнаты имеется?

– А как же! Прям как войдёте, в колидоре. Под половиком лежит.

– Вы, бабушка, наверное, сильно перепугались? – спросил второй, коренастый.

– Шибко испужалась, касатики, шибко. Меня аж чуть инфракт не хватил!

– Не волнуйтесь, принесём мы ваши таблетки. А пока никуда не выходите. Хорошо?

Бабка согласно кивнула, перекрестила полицейских и скрылась за соседской дверью.

В квартире было пугающе тихо. Ни посторонних шумов, ни шорохов. Только ходики на кухне давали о себе знать. Стараясь идти как можно тише, полицейские взяли ключ и на цыпочках подобрались к двери комнаты, которую бабка сдавала Камински. Тот, что повыше, негромко постучал в дверь и позвал Глеба по имени. Ответа не последовало. В это время второй, коренастый, осматривал замочную скважину. Ключ, которым Камински закрыл дверь изнутри, был ещё в ней. Вытолкнув его запасным, полицейские открыли дверь и встали на пороге как вкопанные.

Это было стандартное жилище холостяка, ведущего затворнический образ жизни и следующего основным принципам минимализма. Раскладушка, стол и компьютерное кресло с высокой спинкой – вот и вся мебель, которая здесь была. На стене – постер Уоррена Робинета163. На полу – стопка книг по программированию и маленький кактус в горшочке. В комнате царил полумрак. Единственное окно было плотно зашторено, но даже при таком плохом освещении было очевидно, что в комнате происходила какая-то борьба. Только между кем? Ведь Камински запер себя изнутри. Полицейские медленно двинулись к окну, чтобы открыть шторы и осмотреться получше, и вдруг заметили в дальнем углу чьё-то тело. Скорее всего, это и был бабкин квартирант, но по инструкции стоило в этом удостовериться.

Человек не двигался. Он находился в компьютерном кресле, спиной к полицейским, поэтому толком рассмотреть его издалека было нельзя, как, впрочем, и понять, жив он или мёртв. Решив пощупать пульс, тот полицейский, что был повыше, подошёл к телу незнакомца и, заглянув в лицо, в ужасе отшатнулся, едва сдержав позывные рвоты. В кресле, откинувшись на спинку, словно отдыхая после тяжёлого дня, сидел труп мужчины с выколотыми глазами. Из левой глазницы его торчала шариковая ручка, с конца которой на живот трупа по-прежнему стекала какая-то водянистая влага и прозрачная, почти желеобразная масса. Этой же субстанцией вперемежку с кровью была частично залита клавиатура ноутбука, стол и пол вокруг кресла. Зрелище было не для слабонервных, но расслабляться полицейским было некогда. Нужно было дальше выполнять свои должностные обязанности. Документов при трупе не было, зато они обнаружили нечто более любопытное.

– Гляди, по-моему, у него что-то зажато в кулаке, – подметил коренастый.

– Сейчас посмотрим!

– Может, сначала вызовем опергруппу и опросим свидетелей?

– Да погоди, всегда успеем. Тем более он никуда отсюда не убежит, не так ли?

В руке у трупа полицейские нашли скомканную записку. По-видимому, предсмертную. Что произошло в этой комнате, служителям правопорядка ещё предстояло выяснить, и записка могла здорово в этом помочь. Однако, разобрать, что в ней было написано, оказалось совсем непросто: то ли Камински был в невменяемом состоянии, то ли писал ногой, а не рукой. Пока коренастый полицейский изучал эти неразборчивые каракули, другой дотошно осматривал компьютерный стол Глеба, заляпанный кровью.

– Слушай, я могу, конечно, и ошибаться, но, по-моему, тут написано что-то вроде «только не включайте видео, а то». Дальше не разобрать, кровью заляпано.

– Ничего, эксперты потом расшифруют. Кстати, смотри, у него на ноутбуке и правда какой-то видеоролик поставлен на паузу. Может, он и стал причиной его самоубийства?

– Ты думаешь, он покончил с собой? Тебе не кажется, что несколько странным способом? Мог ведь, например, из окна выброситься или повеситься. Зачем же так жёстко-то себя уродовать?

– Не знаю, – пожал плечами тот, что повыше, – да кто их, самоубийц этих, разберёт. Может, случайно в Интернете нашёл видео в стиле ню со своей девушкой в главной роли, вот и с катушек слетел. А чо, давай посмотрим, может, и правда улика важная!

– Ладно, только смотри, больше ничего не трогай, я сейчас опергруппу со следователем вызову да покурю и сразу вернусь, – сказал коренастый и поспешно вышел из комнаты.

– Давай короче, а то всё кино пропустишь!

– Постараюсь!

Вернувшись, он увидел странную картину. Его напарник сидел в кресле, где до недавнего времени находилось тело Глеба Камински, и что-то быстро набирал на клавиатуре ноутбука. Сам же труп программиста лежал поодаль. Коренастый сразу же обратил внимание, что в правой щеке покойного зияет дыра, будто бы кто-то вырвал из неё целый кусок мяса. Но не успел он ничего сказать, как его напарник повернулся к нему лицом и прохрипел не своим голосом: