Сезон зловещих грёз - Трейси Бенгхарт

– Как это может быть воспоминанием?

– Я была больна, – сказала леди Аннализа серьезным тоном. – Я чуть не умерла. Моя мать боялась, что это произойдет. Король Олдер послал солдат… он послал людей на помощь. По милости Божьей я выжила. Должно быть, это вы и видели. Я не думаю… я надеюсь, это не значит, что я и сейчас в опасности.

Ее голос звучал ровно, глаза были широко раскрыты от беспокойства. Король расслабился. То, что она сказала, было так разумно, логично.

И это было ложью.

Она пристально наблюдала за мной. Я видела, когда она осознала свою ошибку. Кровь отлила от ее лица, и рот слегка приоткрылся, как будто она беззвучно вдохнула. Я не могла скрывать то, что я знала – что бы там ни случилось, все было не так, как она сказала.

Эти солдаты угрожали ее матери. Они были жестоки к ней и вовсе не хотели помочь. Я была в этом уверена.

Почему Аннализа лжет?

Король Олдер кивнул и похлопал ее по руке.

– Я потерял своего сына, сестру и племянницу. Я не мог потерять и тебя тоже.

Это все было неправильно. Я не знаю, как и почему, но это я знаю точно. Это ощущение пульсировало в воздухе, в моих легких, под моей кожей. Повсюду. Магия ясновидения сдавливала мою грудь, она кипела внутри меня. Это слово, «неправильно», крутилось в моей голове снова и снова.

Неправильно, неправильно, неправильно.

Леди Аннализа смотрела мне в глаза так, как утопающий смотрит на брошенную с берега веревку. Она умоляла меня помочь ей. Помочь сделать так, чтобы ее ложь прозвучала правдиво.

Часть меня хотела ей помочь. Я обещала держать волков подальше от ее ворот. Но магия ясновидения когтями и зубами рвала меня изнутри. Голосом отца она приказывала мне быть внимательнее. Король так легко верил ее лжи. Почему?

Почему?

Мой голос звучал сдавленно, сердце билось слишком быстро.

– Ваше Величество, мне очень жаль, но в видении все было совсем иначе, – сказала я.

Лицо леди Аннализы изменилось. Ее открытый, тревожный взгляд исчез. На смену ему пришла новая, резкая, полная сожаления уверенность. Она положила руку мне на спину.

– Хватит, Эвра. Король начинает уставать. Вы можете поговорить с ним завтра.

Я не хотела, чтобы она прикасалась ко мне. Что-то у меня в груди разорвалось, и внезапно я поняла, что провалила свое первое испытание при дворе. Я была слишком доверчива. Я не видела. Я сделала шаг в сторону и оттолкнула ее руку.

– Нет.

Я могла часами игнорировать проклятый корсет, но теперь, когда я оказалась в панике и отчаянии, он вступил со мной в схватку, сжимая мои легкие до тех пор, пока перед глазами не заплясали темные пятна.

– Ваше Величество, я думаю… Я думаю, что все совсем не так…

Я вдохнула весь воздух, который могла, но этого было недостаточно. Мои слова растворились в размытом пятне бархатно-красной тьмы.

Змея, сидящая среди банок и пыльных игрушек в темном углу моей комнаты, медленно развернулась. Она скользила по полу со звуком зерна, падающего в металлическую кастрюлю, а я могла лишь наблюдать, как она приближается. Я хотела сесть, позвать маму, может быть, даже столкнуть змею с лестницы в комнату Дьюарда и Хагана, чтобы они убили ее, но я не могла. Я не могла говорить. Я не могла пошевелиться. О Боже, почему я не могу пошевелиться?

Меня сковала паника. Я попыталась подняться, напрягла мышцы рук.

Я потеряла змею из виду. Но прежде чем я успела расслабиться, одеяло в ногах моей кровати зашевелилось.

О Боже, Боже, Боже.

Я никогда не любила змей; от их блестящих мертвых глаз и неровностей костей у меня мурашки бегали по коже. Но безобидных черных змей, которые живут в темных, сырых местах вокруг фермы, нетрудно было избегать.

Простыня снова зашуршала, и когда я почувствовала, как скользкое тело змеи обвилось вокруг лодыжки, из моей груди извергся мучительный, беззвучный вопль.

Ад паралича овладел каждым моим вздохом, каждой мыслью. Я сходила с ума от ужаса.

И все же змея неумолимо скользила по моей коже, вверх по ноге, по бедру. Под дугой моей спины, вокруг живота. Она обвивалась вокруг меня снова и снова, и вот я вся оказалась в ее кольцах, заключенная в корсет из темно-красной чешуи, скользкой кожи и костей.

С тихим шипением она начала меня сжимать.

И сжимать.

И сжимать.

Теперь точно не было надежды на то, что я смогу закричать.

Я умирала. Я не могла дышать.

Призрачные черепа цеплялись за уголки моего зрения и ужасающе смеялись. И в, казалось бы, последний момент моей жизни, когда тьма уже крепко меня обняла, змея взорвалась ярким пламенем.

Я горела и горела, но наконец смогла дышать.

На моем чердаке вдруг появилась мама и протянула ко мне руки. Почему она не убегает? Неужели она не видит опасности?

Огненные змеи ползли по кровати, по полу и вверх по стенам, а потом покрыли маму своими кольцами и полностью поглотили ее. Лежа в постели я сгорала и таяла, и все же замерзала, не в силах ей помочь. Огонь трещал и шипел, хихикал голосами призрачных черепов, и над всем этим я слышала мамин крик.

Я резко проснулась и поднялась, как пловец, выныривающий из воды на солнечный свет. Огонь погас, мама ушла, моя комната исчезла. Я сидела на незнакомой кровати в большой комнате с бархатными синими стенами. В замке. Я находилась в королевском замке. Хаган и Тамсин сжимали мои руки. Вокруг меня лежали разорванные на куски, словно порезанные, платье и корсет, а я была в одной сорочке.

– Дыши, Эвра. Дыши, – говорил Хаган.

Какое-то мгновение я не могла сделать ничего, кроме как втягивать воздух в легкие, вдох за вдохом, пока у меня не закружилась голова. Тэм смотрела мне в глаза, от напряжения вокруг ее губ появилось множество морщинок. Выражение ее лица было почти безумным. Хаган, кажется, не мог перестать похлопывать меня по плечу.

– Ну, ну, – повторял он снова и снова хриплым от страха голосом. Я натянула простыню до горла и попыталась унять стучащие друг о друга зубы.

Раньше мои видения не беспокоили их так сильно. Почему они выглядели такими испуганными? Но потом я поняла, что это из-за того, что на этот раз я дрожала от ужаса.

– Мама в опасности, – прошептала я.

Но Тамсин покачала головой:

– Нет, Эвра. Это ты в опасности.

Я поняла, что Эвра все знает. Ее магия так выросла, что все ей показала. Мама, солдаты, я… Я не помнила того дня, про который она говорила. Дня, когда пришли солдаты и мама плакала над моим телом. Потому что Эвра была права. В тот момент я действительно умерла.