Пронск - Даниил Сергеевич Калинин

его на себя! Я же покуда здесь останусь… И что с Твердиславом Михайловичем?

Твердислав Михайлович был поставлен оборонять ворота, с ним в башне встало два десятка уцелевших елецких арбалетчиков. Столько же воев с самострелами усилили гарнизон угловой, так называемой глухой башни по левую от нас руку, стоящей напротив ворот уже внутреннего тына. Если что, арбалетчики ударят в спину тем, кто попытается разбить их створки, атакуя по периболу… Так вот, когда мы забегали в надвратное укрепление, я не разглядел Твердислава, теперь же оно целиком охвачено пламенем… А ведь судьба храброго воеводы мне далеко не безразлична!

Северянин, к моей вящей скорби, отрицательно мотнул головой:

– Крепко обожгло его, унесли вместе с еще пятью пострадавшими ратниками. Остальные разделились, пытаются добить до катапульт.

Я облегченно выдохнул – думал, что уже погиб земляк! – а после раздраженно мотнул головой:

– Не добьют они, только зря подставляются! Собери их, Микула, держи подле себя. Чую, еще пригодятся нам в бою самострелы… Ну все, братцы, поспешите!

Оба гридя побежали вперед, по коридору-раскату, пригнувшись и успешно миновав пролом, а я встал плечом к плечу к воям, замершим в ожидании у бреши. Спустя всего пару секунд показалась голова очередного ворога, и тут же в лицо его ударил точно пущенный срезень! Не скрывая своего ликования, я громко, обрадованно воскликнул, обращаясь к меткому лучнику:

– Молодец, так держать! Так мы только стрелами их перещелкаем!

Увы, стоило мне лишь произнести подобное вслух, как следующий же ворог, поднимаясь по венчающим лестницу перекладинам, заранее закрылся щитом. А поднявшись до пояса, после короткой паузы он буквально впрыгнул внутрь городни! И тут же вскочил с досок настила, кинувшись к воям…

Два срезня ударили нукера в спину, швырнув на ратников, но не пробив прочного ламеллярного панциря. Впрочем, равновесие поганый потерял, а секунду спустя был сбит с ног стремительным уколом рогатины, ударившей в его горло! Татарин как раз немного опустил щит из-за толчка в спину… А я с удивлением понял, что поднявшийся наверх есть не монгол-тургауд, а одевший его доспехи воин мокши! И тут же забыл об этом: пока мы возились с одним поганым, в пролом успел нырнуть еще один бронированный чужак! А за спиной его показался и третий, все еще счастливо избегающий встречи с русской стрелой…

– Сходимся, давим их! Пока свои здесь, стрелять поостерегутся!

Дружинники по моей команде спешно делают шаг навстречу к врагам, второй… Из-за спин ратников вновь вылетает срезень и полосует бедро показавшего в проломе нукера с внутренней стороны! Тот падает на живот… В то время как его соратник с ревом бросается на воев, преградивших ему путь, при этом открыв нам спину! Свирепая атака мокши была принята на сцепленные щиты, и тут же сзади в панцирь ворога впилась рогатина! Впрочем, наслаивающиеся друг на друга броневые пластины выдержали укол копья, однако его инерции хватило, чтобы швырнуть поганого вперед, под размашистый удар чекана… А очередной выпад рогатины, нацеленный в лицо раненого в ногу татарина, упокоил и последнего прорвавшегося на площадку ворога! Поднимающегося же следом за ним поганого встретили стрелы с узкими гранеными наконечниками…

– Расходимся!

…Мы довольно успешно очищаем узкую площадку меж двумя группами ратников раз пять или шесть, не неся при этом потерь. Ибо каждый раз атаки врагов принимаются на стену щитов одного из отрядов, в то время как в спину противнику бьют вои второго. Один раз, правда, вновь поползшие вслед за мокшей гулямы попытались накопить силы у самой бреши. Но двух сумевших подняться наверх нукеров буквально вытолкнули в пролом копейными ударами! А все попытки вражеских лучников обстрелять нас, стоя на верхней перекладине лестницы, быстро пресекались уже нашими воями – четыре едва ли не залпом выпущенных срезня против одного и стена сцепленных щитов впереди как прикрытие русичам! Тут, как говорится, ваши не пляшут.

Но, увы, в пылу схватки мы позабыли – я уж точно! – еще об одной подстерегающей нас опасности…

Раздавшийся позади гул и чудовищный треск заставил меня испуганно обернуться назад – и тут же я инстинктивно шарахнулся вперед, увлекая за собой воев! На наших глазах двухскатная кровля лопнула под напором падающих на нее объятых пламенем бревен – рухнул выгоревший шатер надвратной башни! На нас рухнул, на нашу городень… Последним, что я увидел, была летящая прямо на меня толстая обструганная перекладина, наполовину охваченная огнем…

А после – тьма…

Глава 17

В сознание я прихожу от криков сражающихся и лязга металла. Сильно болит голова; потянувшись к ней, обнаруживаю, что шлема нет, а коснувшись темечка, ощущаю что-то липкое, влажное – кровь. Но вроде бы серьезных повреждений нет – шелом и защитил. Ощущаю также, что дышать очень тяжело, будто на грудь давит какая-то непомерная тяжесть, и когда зрение проясняется, я вижу тот самый брус, упавший на меня сверху. Слава Богу, что придавлен не горящей частью!

А вокруг меня идет схватка, и, увы, татар на стене уже очень много…

Упершись обеими руками в брус, скидываю его с себя и тем же привлекаю внимание только забравшегося на стену гуляма. Последний кидается ко мне и рубит сверху вниз саблей, надеясь добить лежащим… Ну уж дудки! Страх и ненависть к врагу, желающему меня убить, придают сил и скорости – я успеваю перекатиться и уйти из-под рухнувшей на настил сабли! Противник, яростно вскричав, делает шаг вслед за мной, воздев клинок для нового удара, и оказывается слишком близко ко мне!

Отчаянный прыжок в ноги нукера – и я врезаюсь в ворога всем весом, подхватив его под коленями и резко дернув на себя! Татарин падает, но тут же пытается ударить эфесом сабли мне в лицо. Удар я встречаю блоком предплечья и без всяких колебаний вгоняю кулак правой в горло гуляма, проломив тому гортань…

Поднимаюсь, подхватив выпущенный ворогом клинок – практически близнец моей собственной сабли. Вовремя! Ко мне бросается очередной противник, яростно скаля зубы и выкрикивая какие-то ругательства!

От просвистевшей в вершке от моей шеи наточенной стали я отклоняюсь, отшагнув назад, и рублю уже в ответ, сверху вниз. Но противник легко закрывается щитом и, навалившись на него, теснит меня к внутреннему парапету городни. Да не на того напал! Короткий подшаг левой – и, чуть сместившись вправо, я резкой подсечкой вышибаю левую же, опорную ногу противника, выставленную вперед! Гулям тяжело рухнул на спину, не успев среагировать или сгруппироваться, да и кто