Поле мечей. Боги войны - Конн Иггульден

медных монет, а потому запасы этого необходимого средства комфорта стремительно истощались.

Помпей милостиво принял приглашение в ложу. Едва они с Крассом заняли предназначенные места, вся толпа зрителей поднялась, демонстрируя искреннее уважение к консулам. Вскоре раздался сигнал горна, и начались первые поединки.

На турнире присутствовал Рений, и Юлий предоставил в его распоряжение нескольких гонцов на случай, если в казармах начнутся беспорядки. Он вовсе не стремился указать старому гладиатору его место, однако, поскольку Брут вместе с Октавианом и Домицием должны были выступать в последней группе, оставалось лишь надеяться на миролюбие и благонравие только что поступивших на службу наемных легионеров. Не забывая о присутствии в казармах галлов, Цезарь лишил возможности посмотреть состязание и свой собственный Десятый легион. Впрочем, он приказал как можно чаще менять караул, ведь в этом случае в цирк попало бы больше легионеров. Гордясь новой должностью, Брут назначил в охрану десятерых самых надежных и опытных наемников. Хотя Юлий и считал назначение несколько преждевременным, возражать он не стал, понимая всю значимость оказанного доверия. Непривычные к новой форме люди выглядели неловкими, но в то же время вполне осознавали важность задачи.

Как всегда, все вокруг заключали пари. Юлий знал, что римляне очень склонны к азартным играм; до начала финальных поединков вполне могли быть проиграны целые состояния. Даже Красс последовал предложению Цезаря и поставил горсть серебряных монет на Брута. Однако смелее всех поступил сам Брут: на собственную победу в финале он поставил все, что имел. Так что в случае успеха он оказался бы вполне независимым в финансовом отношении и смог бы самостоятельно содержать новый легион. Цезарь, разумеется, тоже не сомневался в исходе схватки, однако соперники подобрались исключительно сильные, а потому при малейшем невезении можно было стать полным банкротом.

Последние из соревнующихся вышли на раскаленный песок арены из арки непосредственно под консульской ложей. Серебряные доспехи ослепительно сияли, и толпа бурно приветствовала любимцев, восхищаясь красотой и показной доблестью. Доспехи с достойным тщанием изготовили в мастерской Александрии, и Юлий невольно поймал себя на мысли, что бесстрашию воинов во многом способствовало разрешение после схватки оставить доспехи себе. На каждый из комплектов вполне можно было купить небольшую ферму – и это лишь с учетом веса серебра. Если же принять во внимание славу, которую приносило участникам состязание, то цена вполне могла возрасти. Цезарь старался не думать о том, чего ему стоила организация турнира. Весь Рим неумолчно восхвалял щедрость эдила. И действительно, в лучах яркого солнца воины выглядели великолепно.

Кое-кто из участников турнира мог похвастаться полученными в предыдущих схватках синяками и ссадинами. В целом же поединки проходили вполне цивилизованно, и погибло всего четыре человека – да и те по чистой случайности, в горячке битвы. Как правило, сражались до первой крови – других пределов, кроме полного истощения, просто не существовало. Самый длинный поединок из всех, проведенных до финального тура, продолжался почти час, и, когда наконец он закончился из-за едва заметной царапины на ноге одного из соперников, оба воина почти падали от изнеможения. Толпа была довольна, проигравшего приветствовали так же горячо, как и прошедшего в финал победителя.

Первый тур представлял собой праздник боевой удали и военного искусства: на арене одновременно сражались больше сотни пар. Созерцание такого количества сверкающих в воздухе мечей оказывалось не менее захватывающим, чем наблюдение за отдельными финальными поединками. Впрочем, истинные знатоки и ценители предпочитали индивидуальные схватки, в которых мастерство участников и стиль ведения боя проявлялись в значительно большей степени.

Общий уровень подготовки был настолько высоким, что Цезарь выбрал и запомнил воинов, которых считал необходимым пригласить в новый легион. Больше того, он почти сразу оплатил услуги трех хороших бойцов. Конечно, приходилось отбирать лишь тех, кто сражался в римском стиле, но как жаль было отказываться от остальных! Клич, брошенный Цезарем, разнесся гораздо дальше, чем смогли доскакать посыльные. В результате на праздник силы и доблести собрались воины из самых дальних римских провинций и даже из других стран. Темнокожие африканцы стояли рядом со смуглыми выходцами из Индии и Египта. Один боец, по имени Сун, смотрел на мир раскосыми глазами мифически далекой восточной страны. Когда экзотический красавец проходил по улицам города, прохожие старались дотронуться до него, словно до диковины, и эдилу даже пришлось выделить ему охрану. Одни лишь боги знали, что делает этот человек так далеко от родины, однако своим длинным тонким мечом он управлялся с таким искусством, что без малейшего труда прошел в финал, победив в нескольких самых коротких поединках. Юлий внимательно наблюдал, как Сун вместе с остальными участниками состязания приветствует консулов, и твердо решил предложить бойцу вступить в легион, даже несмотря на то, что стиль его сражения коренным образом отличался от римского.

Лишь сейчас, перед началом финальных схваток, зрителям объявили имена участников. Под бурные овации и приветственные крики трибун каждый делал шаг вперед. Брут и Октавиан стояли рядом с Домицием. Доспехи их ярко сияли в солнечных лучах. Юлий не смог сдержать улыбки – лица друзей светились неподдельной радостью и предвкушением любимой забавы. Не важно, кто получит меч победителя. Радость участия в празднике останется с ними навсегда.

Трое римлян приветственно подняли клинки, обратившись сначала к зрителям, а потом к консулам. Толпа бушевала в восторге, и мощная стена звука казалась неумолимой и непреодолимой. Действо началось. Глашатай подошел к усиливающим голос медным трубам и изо всех сил прокричал имена первых бойцов.

Домицию предстояло сразиться с северянином, который участвовал в турнире с разрешения командира своего легиона. Это был мощный, крупный человек с большими сильными руками и удивительно тонкой талией. Когда соперники остались на арене вдвоем, он лениво наблюдал, как Домиций разминается перед схваткой. Сам Домиций тоже казался совершенно спокойным. Цезарь же внезапно ощутил, как возбужденно забилось сердце. Судя по всему, волнение его не укрылось от глаз сидящих в ложе аристократов. Помпей поднялся и похлопал Юлия по плечу:

– Ну что, как думаешь, имеет смысл делать ставку на твоего бойца? Пройдет он в следующий тур?

Обернувшись, эдил заметил в глазах консула искру возбуждения. На лбу Помпея выступили капли пота. Молодой человек коротко, но решительно кивнул:

– В искусстве владения мечом Домиций уступает лишь одному человеку. Позови рабов, которые собирают ставки, и мы выиграем на нем немалое состояние.

Оба заговорщицки, слово мальчишки, улыбнулись друг другу. Тот, кто увидел бы этих людей сейчас, ни за что не смог бы поверить, что отношения между ними совсем не просты.

Раб явился на зов почти мгновенно. Красс отсчитал три серебряные монеты, и Помпей раздраженно поднял