Голое платье звезды - Дарья Донцова

– Ты вчера сказала Агнессе Эдуардовне про сложную ситуацию на работе, – напомнил Маркин.

Я пожала плечами.

– Совершенно этого не помню. Вполне вероятно, что обронила такую фразу. Приближается осенне-зимний сезон, нам предстоит провести несколько крупных показов, скоро день рождения фирмы «Бак», начало учебного года, намечена выставка… Конечно, работы уйма.

– Несси очень расстроилась и попросила меня заехать в магазин.

– Зачем? – все еще не понимала я.

– Ты видишь перед собой звезду, – чуть обиженно напомнил Маркин, – появление актера, исполняющего главную роль в самом рейтинговом сериале на телевидении должно было резко повысить статус Козловой. Да еще я старательно дал всем понять, что у нас с тобой очень близкие отношения. Теперь твои коллеги тебя обожать будут, потому что селебрити Хрюше цветы дарит.

Я молча смотрела на Маркина. Ну и ну! Несси решила, что у меня все плохо, а Андрей, у которого самомнение высотой с Эверест, вознамерился угодить Захарьиной. Актер искренне уверен, что близость к нему делает девушку богиней в глазах окружающих. Они оба собирались мне помочь. А что получилось? Степанида Козлова теперь станет главным объектом пересудов надолго, если не навсегда.

– Эй, ты недовольна? – огорчился Андрей. – Я слегка недоиграл? Надо усилить?

Я опомнилась.

– Спасибо! Просто я не ожидала ничего такого, от восторга онемела. Прямо не знаю, как тебя благодарить.

– Ерунда, – заулыбался Маркин. – Ну, мне пора. Проводи меня до выхода – надо логично завершить сцену под названием «приезд любовника на работу к Хрюше».

– Конечно, – хмыкнула я. А про себя решила: в конце концов, все равно уже отныне девушка Козлова в глазах служащих фирмы «Бак» сродни Мессалине, можно теперь не беспокоиться о том, что люди подумают. Вот оно, преимущество плохой репутации – ее невозможно испортить.

Мило болтая, мы с Маркиным дошли до центральных дверей. Хорошо, что взгляды не могут испепелять, как спички, иначе на мне бы давным-давно сгорела одежда.

– Надо правильно проститься, – пробормотал Маркин, – с одного дубля. Второй делать глупо. Хрюша, ты готова?

– К чему? – не сообразила я.

– Все сделаю сам, иди за партнером, не спеши, – велел Андрей, потом схватил меня в объятия, страстно поцеловал и убежал.

Я потрясла головой, приходя в себя. Хотела двинуться к лифту, но тут створки распахнулись, и в магазин вошел сильно похорошевший из-за смены прически, почти неузнаваемый Гаврюша. В правой руке врач держал коробку с тортом, в левой пакет. Он увидел меня и несказанно обрадовался.

– Степашка! Так и знал, что ты тут. Давай чайку в офисе глотнем?

– Девочки, у нее третий мужик! – взвизгнул на весь первый этаж чей-то веселый голос. – Вау просто! Просто вау! У Фокиной из бухгалтерии ни одного парня нет, от нее даже кот убежал, а у Хрюши трое!

Я схватила психиатра за рукав, вытолкнула его из торгового центра и приказала:

– Сейчас не могу общаться, прости. Вечером поболтаем.

– Что-то случилось? – напрягся Гаврюша. – Ты какая-то странная.

– У меня все прекрасно, – заверила я.

– Вот, держи, принес тебе обещанную книгу, – сказал врач и протянул пакет.

– Что это? – не поняла я, заглядывая внутрь. – Какой-то том.

– «Десять подлых адвокатов», – пояснил доктор. – Говорил тебе о ней, там…

– Извини, – перебила я, – у меня нет времени на чтение. Пока!

Помахав рукой, я вернулась в «Бак». И тут на телефон прилетело сообщение от психиатра: «Рябова Раиса Павловна. Позвони ей. Расскажет много интересного про Веру Михайловну. Контакты дал Драпкин». Я отправила в ответ Гаврюше улыбающийся смайлик и поспешила к Роману.

– Торт? – удивился Звягин. – Ничего не понимаю. Я ничего не заказывал.

Я растерялась.

– На нем стояла табличка, и я подумала… А, не важно, что мне в голову взбрело. Значит…

Я прикусила язык. Ой, нет, нельзя говорить, что я решила, будто Звягин сделал мне предложение руки и сердца. Глупая ситуация превратилась в идиотскую.

Роман улыбнулся.

– Там стояла моя подпись?

– Нет, – смутилась я. – Но текст… типа, что я у тебя ночевала… и еще буква «Р» вместо автографа. Кристина открыла коробку и решила почему-то, что торт прислал ты. А я… Да ладно, забудь!

– Красивый торт? – неожиданно заинтересовался Роман.

– Ужасный! – с чувством воскликнула я. – Китч кондитерского искусства. Мрак. Надеюсь, его уже слопали без остатка. И кому могло прийти в голову сделать…

Я опять успела прикусить язык.

– Сделать что? – полюбопытствовал Звягин.

– Подобный ужас, – вывернулась я. – Кстати, курьер оказался под стать угощению – вошел на первый этаж и заорал: «Где тут Коза Степанова?» Не очень красиво получилось. Это же надо, Коза Степанова… Кем надо быть, чтобы так мое имя исковеркать? Ни один даже сумасшедший родитель не наречет девочку Козой. Правда, я знала девушку с фамилией Ко́за, с ударением на букву «о»[10].

– В «Баке» есть сотрудница с похожими именем и фамилией, – остановил меня Звягин.

Я осеклась.

– Ты шутишь?

– Нет, – улыбнулся Роман. – Я запомнил девушку из-за ее имени, весьма необычного. Она не Коза, а Козланет Степанова.

– Родом из Болгарии? – предположила я. – Там много имен, которых в России нет, например, Цветана.

– Русская, – покачал головой Звягин. – Отец ее очень креативным человеком оказался и сам придумал имя для ребенка, слегка изменив фразу «когда зла нет». Он постоянно по Индии и другим странам Азии, Востока мотается, наслушался там всякого и верит, что это имя от его дочери негатив отгоняет.

– Так, значит, торт предназначался для той Степановой! – ахнула я. – А все решили, что мне, что доставщик перепутал мое имя с фамилией, вместо «Степа Козлова» произнес «Коза Степанова». Но почему никто про эту Козланет не сказал?

– Она второй день на службе, – пояснил Роман, – и с продавщицами, которые информацию по фирме разносят, никак не сталкивается. Степанова – оформитель витрин.

– Очень неудобно получилось, – расстроилась я. – Пойду, найду декоратора, надо перед ней извиниться. Тортик особенный, ей непременно надо о нем знать. Побегу в столовую, авось хоть табличку не слопали, отдам ее Степановой. Очень неприятная ситуация… Вроде я в этой путанице ни при чем, но чувствую себя со всех сторон виноватой. Ну как я могла подумать, что…