Женька, или Безумный круиз - Владимир Купрашевич

Лето началось безрадостно. В то, что звонок из Мурманска прозвучит не сегодня-завтра, уже не верилось. Если Василий ушел в плавание, то минимум на месяц, а о то и на два. А может навсегда… Быть затворницей для Жени всегда было тягостно и даже нынешняя решимость испытать себя, выстоять, выдержать, помогала мало.

Василий не зря предрекал, что период ожидания станет для нее экзаменом. Он же его и устроил. Теоретически это было понятно и раньше. Жены и подруги моряков постоянно подвергаются этому экзамену, но реально почти физически, чувствовать самому долгие минуты, часы, дни, как из тебя, истекает твое самое замечательное время, твоя молодая жизнь… И ведь безвозвратно…

Как по закону подлости, уложили на больничную койку маманю. Гипертония. Перебрала, видимо, сверх всякой меры. Для человека разумного такой диагноз – ограничитель, который помогает справляться со своими слабостями. Для ее родительницы это просто горе, но не сдерживающий фактор. Сознавая, что может через день другой загреметь в реанимацию, она лишь стонала, жаловалась на судьбу, но стакан ко рту тянула. Видимо на этот раз она все же перешагнула какой-то предел, и отправить ее в больницу пришлось на скорой. По прогнозу врача – надолго.

Маман часто действовала дочери на нервы, но в минуты просветления могла все же принять участие в каком-нибудь разговоре, что-то даже посоветовать или хотя бы поскандалить. Все какой-то адреналин, а не какое-то заквашенное состояние.

Теперь же в квартире, как в склепе, все перестало дышать и перемещаться. У Жени пропало желание даже убирать постель и вскоре жилище приняло признаки тех мест, в которых обитали поклонники Аллы Ивановны. Сами поклонники, сунувшись пару раз, получили от крутой дочурки исчерпывающую информацию о том, куда им следует отправляться, и отстали. Художнику, она, по сути, изложила то же, но в более сдержанной форме. Все-таки бывший интеллигентный человек…

Единственная подруга, Клара, увязла в проблемах со своим Осей и уже не находила времени для общения с Женей, к тому же на волне душевного подъема она умудрилась сдать экзамены досрочно и в вузе почти не появлялась. Один только раз они все вместе побывали в театре, но отсвечивать с ними рядом и дальше, было бы смешно и глупо, к тому же заядлой театралкой Женя никогда не была, и не смогла бы выдержать такого количества просмотров, как эти двое. Создавалось впечатление, что они готовятся в театральные критики, или хотят обнаружить в спектакле тот сценарий, который подсказал бы им, что самим – то делать дальше.

Музеи она ненавидела, после того, как еще пятнадцатилетней девчонкой побывала в кунсткамере и насмотрелась на заспиртованных уродцев, которые до сих пор стояли у нее в глазах… Тогда она усвоила, к чему может привести беспробудное пьянство или всякие другие нарушения законов природы. Она даже удивилась тогда, как ее мамаша, иногда неделями «не просыхающая», родила ее не с тремя глазами, или не двухголовую… Скорее всего с какой-то иной патологией, которая рано или поздно проявится…Это впечатление, наверное, помогало ей ограничивать себя во всех желаниях, кроме одного, противостоять которому сил у нее не было…

Кроме театров и музеев можно было бы найти массу других развлечений, или отвлечений, но начинал возникать дефицит того самого желания…

Скорее от безделья, чем по тревожным признакам она отправилась к гинекологу на профилактическую проверку и, хотя спецы ничего не обнаружили, принялась принимать антибактериальные препараты – верь этим врачам! Когда-то перенесенная по ранней молодости болезнь больше беспокоила ее воображение, и малейшие симптомы, не относящиеся к делу, воспринимала как сигнал к действию. На этот раз основным симптомом была, конечно, смертельная тоска.

Ее мало скрашивала даже сессия. Учебный материал в голову не шел, определенно, и как она умудрялась сдавать экзамены, для нее самой было загадкой. Оказалось, что добиваешься наилучших результатов, когда прилагаешь минимум усилий, но стоит начать упираться – провал тебе обеспечен. Может быть, и ей следует прекратить упираться. Пусть оно все плывет по течению. Надо только запретить себе думать о нем. Вообще… Непонятно только, как можно быть безразличным к женщине, душа и тело которой излучают столько, столько …чего? Желания, стремления, готовности отдаться до последней молекулы, потребности к самопожертвованию, наконец… Все это называют одним словом, но при озвучивании вызывает больше подозрения, чем ответного чувства. Оно в результате многовековой спекуляции стало паролем предстоящего обмана.

Следовало бы ввести в уголовный кодекс меру ответственности за его использование при фактическом отсутствии признаков того, что оно означает. Можно приравнять к мошенничеству. По сути, это мошенничество и есть, Попытка задурить голову партнеру. Правда, она никого не обманывала, когда в беспамятстве, на корабле, произнесла это слово. Не оно ли тогда отпугнуло Василия?

Месяца два спустя после того как Василий уехал, он, наконец, вспомнил о ней – прислал письмо и открытку с днем рождения, который давно миновал, зато со словами, выражающими какие-то чувства (наверное, долго искал их в толковом словаре) и пару раз позвонил. Разговоры всегда оставляли глубокое впечатление, несмотря на бессодержательность (главное было услышать ее голос), зато письменные послания обладали неоспоримым преимуществом – их можно было перечитывать. Если часто, то текст «замыливался» в сознании, и значение слов блекли. Если редко – обращение к «святому писанию» оказывало более яркое воздействие, но увеличивались интервалы времени, в которые ухватиться было вовсе не за что. Тем не менее, именно эти контакты держали ее на плаву и не позволяли тронуться умом окончательно.

Звонок Ксении из Молдавии (она, оказывается, там отдыхала) о том, что она намеревается приехать в гости, Женя восприняла как дар божий. Теперь то, вдвоем с подружкой, они скрасят безрадостную, нескончаемую тягомотину дней. Женя даже не успела выяснить деловую цель приезда Ксении (неужто опять ради легендарного персонажа, которого она доставала то ли от безделья, то ли из желания покуражиться?). Скорее всего, хочет отдохнуть, расслабиться, может быть посетит мать, из чувства долга, – хотя она к ней, как будто, тоже не очень то и расположена.

Теперь у Жени была забота – вычислить, каким экспрессом и когда может приехать подруга. Какое-никакое, а занятие! Она даже съездила на Витебский вокзал, переписала расписание поездов Кишиневского направления и даже встретила один из них, но безрезультатно.

Ксюха заявилась ночью, когда ее уже не ждали. Время еще было не позднее, но Женя закемарила за кухонным столом над книжкой. По ее предположению никакого поезда в это время не должно было быть. Оказалось, что та прикатила одесским, которого в списке Евгении не было.

Подруга почти не изменилась, разве чуть – чуть похудела, отчего стала казаться немного взрослее, чем год назад, впрочем, это и логично. Может быть, здесь сыграло роль не столько время, сколько то, что это был год замужества. Женя еще раньше заметила, что некоторые девчонки, выскочив замуж, за год-другой становятся бабами. То ли в замужестве год идет за два… Правда Ксения не обабилась, напротив, стала еще смазливее… Может быть это повзросление вызвано беременностью? Женя спросила ее об этом, вполне естественном обстоятельстве, на что Ксения неожиданно вспылила, словно ее заподозрили в преступлении. Но больше всего удивила Евгению подруга, когда объяснила цель своего приезда – разыскать своего архивариуса. Она, оказывается, уже была у его дома, только не застала музейный экспонат на месте. Кто-то выкрал или еще с прошлого года не может найти дорогу к дому. Неужели тот все еще дееспособен? Она, правда, не имеет представления о том, сколько ему лет, но уж, во всяком случае, постарше Василия…Женя похолодела от собственного открытия. Это что же, ей и самой-то осталось вкусить радостей земных с капитаном, всего-то…А лет в сорок она уже может садиться за мемуары?! Вот это перспектива! Почему же ей никогда не приходила в голову эта математическая раскладка? И даже сейчас уткнувшись в неожиданные аргументы, она воспринимает их как не относящееся к ним, конкретно. Представить себе Василия немощным она просто не может! Но эмоции в сторону – даже если так и случится, то в сорок лет нужно ли ей что будет самой? Прожить с ним хоть с десяток, другой (лучше другой) по полной программе, а потом, потом пусть все горит, синим пламенем! Никто больше Женьке не будет нужен. Но если у нее от этих перспектив волосы на голове шевельнулись, то, что тогда у Ксении?! У нее они должны стоять торчком. Но, что-то не заметно. И что их заклинило на этих старцах? Молодых да юных… что-то и не хочется, хотя совсем недавно все было наоборот. Наверное, это какая-то инфекция и подхватила она ее, конечно от Ксении. И сама-то прилепилась к Василию, глядя на подругу. Захотелось изведать, что такое махровый мужик, вот и изведала! Как теперь отлепиться, целая проблема. Ну, а если поразмыслить по методике Клары? Может быть, потому что у обеих не было отцов – у Жени изначально, (кратковременный отчим не в счет) у Ксюхи с детства. Хочется какой-то защиты, заботы… С молодью то понятно – жиденькое незрелое вино, от которого разве что пронесет. А в этих бывалых есть что-то притягивающее, не поддающееся разумному объяснению. Что-то пьянящее, как выдержанный коньяк, правда, коньяк с возрастом становится все крепче и качественнее, а вот как с мужиками? Наверное, индивидуально. Любовник у Ксюхи уже настаивается с полвека, а она все крепче держится за него обеими руками…