Последний выстрел - Александр Белов

Рядом и чуть позади него встал Саша. К ним тут же подплылиприкормленные утки и в ожидании угощения стали неспешно фланировать вдольберега.

– Помимо симпатии к вам, у меня есть шкурный интерес –сохранить вас живым и восстановить отношения, – негромким, ровным голосомговорил Игорь Леонидович. – С вашим новым статусом мы многое могли бы сделать.На паритетной основе, естественно.

Эта тема Белову была абсолютно не интересна. Он скептическихмыкнул и спросил:

– Так в чем проблема?

– У вас слишком много врагов, Александр Николаевич. Со дняна день вас сольют, – жестко произнес Введенский. – Немедленно откажитесь отответных действий и дайте всем знать об этом. Если вы не готовы к таким шагам,скройтесь и хорошенько все взвесьте.

«И этот туда же!..» – с раздражением подумал Саша. Он всеуже решил, и больше не допускал и тени сомнения в правильности своего выбора.

Введенский тем временем достал из кармана булочку и,отщипывая от нее кусочки, стал кормить нетерпеливых уток. Глядя на суетливых ижадных птиц, Белов вдруг вспомнил другую утку – аппликацию на махровомполотенце Тамары. Снова в груди возникла ноющая тяжесть, он стиснул зубы иисподлобья взглянул на фээсбэшника.

– До чего тупые птицы! – с неожиданной злостью сказал Белови, отбросив дипломатические хитрости, сразу же спросил то главное, ради чего онсюда приехал: – Вы случайно не в курсе, где Максим Карельский?

Настал черед задуматься Введенскому. Он прекрасно понимал –раз Белов задал этот вопрос, значит, он все уже для себя решил. Он пойдет доконца, и никакие самые здравые и самые логичные аргументы его уже не остановят.Подполковнику было искренне жаль этого неплохого, в сущности, парня, но, в тоже время, ему стало ясно – повлиять на его судьбу он, увы, уже не сможет. ИгорьЛеонидович нахмурился и неохотно ответил:

– Он жив. Это человек Каверина. Володя вербанул его, когдаеще ходил в форме. Карельский – бывший функционер спецуры ГРУ. Потом уволился,занялся рэкетом и засыпался на убийстве одного чеченского туза. А Каверин этодело размотал и прихватил его за жабры.

– Черт… – покачал головою Саша. – Он у меня пять летработал.

– Вашей вины тут нет. Это невозможно было просчитать. Оченьмощная длинная схема.

Они помолчали, думая каждый о своем.

– Завтра похороны, – задумчиво произнес Белов. – Мне надо ихпровести.

– Имейте в виду, – предупредил Введенский, – счет идет начасы.

– Да, счет идет на часы… – согласился Саша. Подумав, онвытащил из кармана и протянул подполковнику компьютерную дискету.

– Игорь Леонидович, здесь материалы по моему Фонду и все,что я знаю хорошего о господине Зорине, – пояснил он. – Свалите козла, он тогозаслужил. Прощайте.

Игорь Леонидович услышал за спиной частые, постепеннозатихающие шаги. Он обернулся – Белов, упрямо опустив лобастую голову,стремительно шагал вдоль древней монастырской стены.

Уже не таясь, Введенский смотрел ему вслед и вдруг с острой,саднящей тоской понял: этот человек – не жилец на этом свете. И еще об одномему неожиданно подумалось – вполне возможно, что когда-нибудь потом ему,подполковнику Введенскому будет не хватать бандитского авторитета – СашиБелого.

От Новодевичьего монастыря Шмидт отвез Сашу на дачу кКиншакову. Там он пробыл недолго – меньше часа, а весь оставшийся день Беловпровел в офисе Фонда, занимаясь делами – теперь уже совершенно сознательно ицеленаправленно.

Вечером они со Шмидтом поехали в морг. Посредине просторной,светлой комнаты стояли четыре открытых гроба. За ними, у стены были прислоненыкрышки с позолоченными крестами. Переступив порог, Саша замер и перекрестился.Рядом, с кожаным дипломатом в руке, остановился Шмидт.

Подавив рвущийся из груди вздох, Саша медленно подошел кгробам.

Космос…

Свесив голову, Саша смотрел в его белое, словно мраморное, лицо.В его памяти, наслаиваясь одна на другую, роились бесчисленные картинки ихпрошлого. Отныне только это и оставалось – память… Не повернув головы, онпротянул руку Шмидту. Тот открыл портфель и подал ему новенький ТТ. Сашаотогнул край савана и вложил пистолет в мертвую руку друга.

Пчела…

И снова белое, неуловимо изменившееся лицо, сновавоспоминания, снова тяжелый ком, застрявший в горле… И тягостное, непреходящеечувство вины, которую уже никогда не загладить… Шмидт подал второй пистолет, иСаша вложил его в руку Пчелы.

Фил…

Его не было с ними больше года. Казалось бы, смириться спотерей Фила должно было бы проще, но – нет… Ведь он только-только началвыкарабкиваться, он боролся за свою жизнь, рвался к ней изо всех своих сил… Вглазах Белова заблестели слезы, он протянул руку Шмидту и третий пистолет лег вхолодную, безжизненную ладонь Фила.

Тамара…

Безвинная жертва. Уж она-то не сделала ничего плохого нииуде Максу, ни шакалу Каверину. Она вообще, кажется, никогда и никому невредила. Кроткая, приветливая, добрая Тамара… Ее прирезали только за то, чтоона была знакома с Беловым. Саша накрыл ее узкую ладошку своею рукой.

– Прости, Томочка… Прости… – он шмыгнул носом, но все-такисумел сдержаться.

Он еще несколько минут неподвижно стоял и поочередно смотрелна друзей, словно стараясь как можно лучше запечатлеть в памяти их мертвыелица. Потом перекрестился и направился к дверям, где его поджидал безмолвныйШмидт.

– Проследи, чтоб стволы прикрыли… – прошептал ему Белов.

Шмидт кивнул. Саша легонько подтолкнул его к дверям и вышелследом, не обернувшись. Дверь за ними бесшумно закрылась.

Мертвые остались одни – в тишине, под мягким, идущим словнониоткуда, светом.

Настал день похорон. День, который должен был перевернутьСашину жизнь. Если, конечно, ему удалось бы ее сохранить.

Против ожидания, всю ночь накануне Белов спал как убитый. Надуше у него было спокойно, так, словно все, что он задумал, уже было сделано исделано успешно. Главное осталось позади – мучительное решение было принято,все было продумано до мелочей и самым тщательным образом подготовлено.