#Zолушка в постель - Анна Веммер

Ужасно жалко оставлять ее вот так. Но если выждет, получит намного больше.

Сегодня я совершенно точно не усну. Дурацкое состояние, когда, кажется, что едва голова коснется подушки, ты провалишься в глубокий и крепкий сон, а по факту лежишь, лежишь, мучаешься до головной боли, и никак не удается уснуть.

Сначала я просто брожу по комнате, кутаясь в толстовку, затем пью остывший чай, который кто-то принес в комнату вечером, а я и не заметила. Потом, когда слабые- слабые, самые первые, краски рассвета касаются неба, решаю выйти во двор и подышать воздухом. Темный лес меня пугает, но я убеждаю себя, что лишь посижу на качелях там, где мы жарили шашлыки, и все. Подышу лесным воздухом, успокоюсь и придумаю, как утром посмотрю ему в глаза.

Натягиваю шорты, кеды с майкой, застегиваю толстовку и выхожу из комнаты. Дом такой огромный и такой тихий. А еще не очень счастливый. Нет, я не возвожу страдания Крестовских в абсолют. Обычная семья с не самой простой, но и не самой сложной, судьбой. Потеряли мать? Не они первые, не они последние, к сожалению. Развалившийся брак родителей? Сплошь и рядом. Сестра с психическими проблемами? Достаточно посидеть на приеме в психиатрии, чтобы увидеть десятки еще более несчастных. Обычные судьбы, которые не становятся лучше от нулей на банковском счете.

Но все равно мне их жалко. Там, эти чужие судьбы, бесконечно далекие. А здесь трагедия рядом, и от того, что она не уникальна, детям Крестовских не легче.

Когда я прохожу по коридору, я вдруг слышу шум, доносящийся со стороны библиотеки.

В абсолютной тишине, в тягучей тьме бешено бьется сердце. Двери библиотеки видятся мне дверями в ад, и хоть этот ад не принадлежит мне, приближаться, даже просто смотреть, страшно. Но несмотря на этот страх меня буквально тянет туда магнитом, и противиться такому притяжению нет никаких сил.

Я осторожно открываю дверь и вхожу. Сначала мне кажется, что в библиотеке никого нет, но потом я замечаю между стеллажами хрупкую фигурку, съежившуюся на полу.

— Крис? — шепотом зову я. — Ты в порядке?

— Уйди! — в голосе звучат слезы.

Она обнимает голову руками, ритмично раскачиваясь, а когда вдруг поднимает на меня голову, то я ужасаюсь тому, какое бледное у нее лицо и какие синяки залегли под глазами. Я знаю, что Крис ненавидит меня, до скрежета зубов ненавидит, но все равно сердце сжимается от жалости. Я опускаюсь возле нее на колени и осторожно глажу по плечу.

— Тебе помочь чем-нибудь? Может, скорую вызвать?

— Иди в жопу! — рычит она.

И я ее даже понимаю. Я точно так же кусалась и царапалась, когда кто-то пытался выковырять меня из горя по отцу.

— Ну хочешь… — закусываю губу. — Я Сережу позову?

— Да отвали ты! Не хочу! Не буду жрать таблетки!

Тут я, кажется, понимаю, что мучает Крис.

12 — Ты не можешь спать? Не получается уснуть, да?

Она отворачивается, пытаясь спрятаться от унижения, которое чувствует, представая передо мной в таком виде.

— Пойдем, я тебе помогу, — зову. — Я умею.

— Иди в жопу!

— Да ты меня второй раз уже туда посылаешь, идем вместе. Скоро все проснутся, начнут суетиться, вызовут тебе скорую и поедешь в оплачиваемый санаторий на неопределенный срок вместо Греции.

Я несу какую-то ерунду, но Крис уже в таком состоянии, что ей плевать на смысл моих слов. Мне почти без труда удается поставить ее на ноги и, взяв под руку, повести по коридору. Девушку колотит мелкая дрожь. Я понятия не имею, где ее комната. И не хочу шарохаться по дому, заглядывая во все двери, поэтому иду к себе. Кровать большая, да и я, кажется, уже перехотела спать.

Сейчас в измученной бессонницей Кристине очень сложно узнать роскошную стервозину, встретившуюся мне в первый день в этом доме. Она растерянно осматривает мою комнату, пока я поправляю подушки и встряхиваю одеяло. Потом послушно, не выражая никаких эмоций, ложится на центр кровати и угрюмо смотрит в потолок. Я беру смартфон и залезаю следом, сажусь в ногах.

— Закрой глаза, — командую.

— Дура ты, — беззлобно говорит Крис.

— Поверь, мой бубнеж может усыпить кого угодно. Мне за артистизм на внеклассном чтении всегда двойку авансом ставили.

Выкручиваю яркость на минимум, чтобы не слепил экран и начинаю читать, неспешно и медленно:

— «Я обещал Алисе: «Кончишь второй класс — возьму тебя с собой в летнюю экспедицию. Полетим на корабле «Пегас» собирать редких животных для нашего зоопарка».

Я сказал об этом еще зимой, сразу после Нового года. И заодно поставил несколько условий: хорошо учиться, не делать глупостей и не заниматься авантюрами"…

Время замирает, напоминая о себе лишь меняющимся цветом неба. Из темносинего оно переходит в светлое, а затем розовеет. Я читаю, погружаюсь в старую детскую сказку, и словно наяву слышу мамин ласковый голос. Это всегда работало: я засыпала, не дождавшись конца первой главы. И каждый раз просила маму читать сначала, думая, что уж сейчас-то точно дотерплю до конца! Когда папа сказал, что мамы больше нет, я в один присест дочитала «Алису» и забросила на самую дальнюю полку.

Теперь достала и. кажется, не зря. Когда совсем рассветает, я вдруг осознаю, что Крис давно спит, свернувшись клубочком поперек кровати. Чувствую себя, словно выжатый лимон, но даже не надеюсь уснуть. Решаю только на минуточку прилечь, дать отдых затекшей шее, а потом собираться куда-нибудь, не знаю, в клуб, погулять… лишь бы не оставаться в одном доме с Игорем.

Но минуточка оборачивается долгими часами вожделенного сна. И, когда я просыпаюсь, часы показывают почти десять.

От неудобной позы все тело ноет. Крис по-прежнему спит, и я не собираюсь ее будить, но и ждать, пока исстрадавшийся без отдыха организм девушки изволит проснуться, не стану. Я беру домашнее платье, свежее полотенце, а затем иду в ванную, где долго и с наслаждением принимаю душ с видом на утренний лес. Не хватает, пожалуй, только чашечки кофе, но ее я получу, если спущусь вниз. Все-таки в такой жизни есть нечто потрясающее, умиротворяющее.

Но моя идиллия заканчивается резко. Пронзительным криком, раздающимся из спальни.

Я стремглав вылетаю в комнату и обнаруживаю там перепуганную и не очень понимающую, где она вообще находится, Крис. А еще ошеломленного Игоря, сидящего на краешке кровати. Крис жмется к изголовью, а Игорь смотрит на нее, потирая челюсть.

Тут до меня доходит, что случилось, и я складываюсь пополам от смеха.

— В следующий раз, — задыхаясь, произношу я, — положу здесь Сержа, у него удар лучше поставлен.

— Какого хрена?! — рычит Игорь. — Крис, что ты тут делаешь?

— Ой, разбирайтесь сами!

Сестричка Крестовских, отдохнув, кажется, вернула себе маску циничной стервы. Ничего другого я и не жду, поэтому когда Крис поднимается и, хлопнув дверью, уходит, даже не пытаюсь с ней говорить. Жива, здорова, и ладно. Благодарностей тут не дождаться.