Ночь в твоих глазах - Яна Ясная

За минувшую неделю этот спор повторялся уже не первый раз, и, видимо предстояло ему повторяться и впредь. Потому что ни чудовищной силы Тауры, ни моего изощренного мастерства ни хватало на то, чтобы снять с меня темноэльфийский артефакт.

Мне хотелось плакать.

Мне хотелось убивать.

—  Нэйти…

Правда, кого именно, я пока не определилась: на данный момент Мэл, с его визитами в мои сны, и Таура, с ее упорными уговорами, выглядели равно привлекательными кандидатами.

Прошедшая неделя далась… тяжело.

Тау регулярно уходила с нашего затерянного в безвестности островка. Она прихватила с собой с Пьющего Камня изрядное количество климантила, назвав это “моральной компенсацией” и теперь рассеивала его на окраинах Ойкумены. Когда климантил зарядится там от естественного магического фона, Таура получит возможность колдовать пользуюсь накопленной силой, не выдавая ни себя, ни нашего местоположения.

А пока она рисковала. Каждый день, открывая новый переход, она рисковала свободой и самой своей жизнью. И пусть выбирала Тау самые пустынные и необжитые миры, от которых одно только и требовалось — наличие магии и хоть каких-нибудь магов. Пусть соблюдала она все мыслимые и немыслимые придуманные нами предосторожности — она все равно безумно рисковала.

Она уходила — а я оставалась в безопасности.

И можно было сказать себе, что так было и раньше, но…

Нет.

Раньше — было не так.

Раньше я учитывала грозящие нам вместе и по отдельности опасности. Теперь я их боялась.

Ссылка Тау и мой браслет научили меня, что не стоит мне быть такой самонадеянной.

За Тау закрывался переход, а я брала пару шкур с лежанки и шла к обрыву над морем — туда, где внизу грыз камни неутомимый прибой, взбивая пену в белые шапки. Где белые хлопья летели над головой, а на лице оседала морось.

Укрывалась, сворачивалась калачиком, и перебирала бусины известной мне информации, нанизывала их на нитку, из нитки плела сеть событий… Думала о расследовании, с которым предстояло справляться в одиночку. 

Так легче было не думать о том, что я сжимала в кулаке.

Кусок климантила с вплавленной в него серебряной проволокой — примитивный и мощный артефакт экстренного портала с острова.

Тот самый, который должен был вынести меня к людям, если вдруг… Если вдруг.

А еще мы много ссорились. Раньше, когда наше общение ограничивалось обменом письмами раз в сутки, для ссор не было возможностей — да и причин. Мы с Тау звучали единой мелодией.

Теперь в нашей “музыке” возник диссонанс.

Тау принимает решения быстро и претворяет их в жизнь без промедления. Мне для того, чтобы отказаться от дела, которому я посвятила большую часть сознательной жизни, нужны веские причины.

Таура же не желала их мне дать. Она просила. Убеждала. Уговаривала.

Но для принятия решения мне этого было мало.

Недостаточно информации.

А Тау упрямо и несправедливо отказывала мне в праве продолжить расследование самостоятельно, лишив меня не своей помощи, а самой своей поддержки.

Я не могла винить Тау за первое — не после того, через что ей пришлось пройти. Но второе… Это было нелогично. Нечестно с ее стороны.

И…

Я же… мне же всё тяжелее было смотреть на то, свободно и легко колдует Тау.

Я никогда не завидовала магическому дару сестры!

Да и сейчас то, что я испытывала, было не завистью. Или всё же ею? Да, не к силе дара — но к самой возможности его коснуться… Мне не нравилось это чувствовать. Мне не нравилось, что я это чувствую. Но и избавиться от этого чувства не получалось...

Закутавшись в меха, я снова сидела на обрыве.

Вплоть до самого ареста Тау исправно передавала мне информацию. Сведения, собранные по крупицам. Тау, с ее потенциалом, легко вошла в Орден, меняла места службы, выбирая такие, что позволяли много перемещаться и контактировать с самыми различными людьми.  Завязывала отношения, налаживала связи… Легко вошла в несколько закрытых магических клубов, о которых нам было известно, что там состоят старые соратники и знакомые отца, бывавшие у нас дома в нужный период.

Ради одного из таких знакомых она должна была отправиться в клуб “Зеленый Феникс” по нашему плану. На следующую ночь по столице прокатилась волна арестов членов клуба. Через год после этого, сбежав из мира Пьющего Камня, Тау отказалась продолжить расследование, которому было отдано около шести лет.

Связаны ли эти события между собой? Если да, то как? Если нет, то с чем они всё же связаны?

Мысли-бусины скользили по нитям событий, мерно щелкали боками, пальцы бездумно перебирали по камню артефакта, сравнивая его шероховатость с гладкостью серебра, плавно текло время…

Таура вернулась ближе к вечеру.

Вышла из портала, сопровождаемого перепадом магического фона, подошла. Присела рядом.

Молчание между нами разбавлял лишь шум прибоя.

—  Тау. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось перед твоим арестом.

—  Нет.

Тяжелое, будто сорвавшийся с обрыва камень.

—  Тау, я имею право это знать — я тоже участвовала в этой операции. Я должна знать, в чем ошиблась.

—  Нэйти, пожалуйста хватит! Хватит, перестань! —  даже не выныривая из своего мехового кокона, не поворачивая к ней головы, я “видела” Тауру.

Ее напряженную позу и тоскливое выражение, поселившееся глубоко во взгляде. И злость, в которой она прятала-выплескивала эту тоску:

—   Очнись ты уже: родителей не вернуть, так может стоит уже начать жить своей жизнью, а не их?

Я стиснула зубы. Не нужно поддаваться на ее горячность. Наоборот — на яростное пламя нрава Тауры лучше всего отвечать своим самоконтролем.

—  Я. Хочу. Доказать. Невиновность. Родителей.

Морской прибой подхватил гортанную фразу на орочьем, поднял ее на волну, раздробил о камни. И радостно вцепился в новую добычу:

—  Да не выйдет у тебя ничего! Ты не сможешь доказать невиновность родителей, потому что они действительно участвовали в этом заговоре!

Я оторопело приподнялась на локте, отказываясь понимать… Отказываясь верить. Что она такое говорит?

Впившись взглядом в лицо сестры, я искала признаки… признаки чего угодно. Того, что это ложь. Того, что мне послышалось. Того, что Тау обезумела.

Ее лицо было белее мела. Белее хлопьев морской пены, летевших по воздуху.

—  Прости., — разжав сведенные зубы, с болью выговорила Тау. —  Прости, я не хотела тебе говорить. Я не знаю, была ли мама в курсе происходящего — но отец действительно участвовал в заговоре против императора. Это правда.