Тупой Амур - Арабелла Вейр

Да она юмористка, подумала Хэт. Отец взял ее за руку. В тот самый момент, когда они повернулись, чтобы занять свои места, дверь с шумом распахнулась и в церковь, тяжело дыша, ворвался Сэм.

Все с открытыми ртами ждали, когда он переведет дыхание.

– Прростите, что опоздал, я… стррашно… торропился, – проговорил он, ловя ртом воздух.

Было очевидно, что он довольно долго бежал.

Хэт смотрела на него широко раскрытыми глазами и ничего не говорила. Ей казалось, что сейчас она от благодарности расплачется. Лучший парень на свете, думала она.

– А как же твоя подагра? Хэрриет сказала, что ты не можешь ходить, – громко спросила Маргарет.

– Подагра?

Сэм задумался на минуту, а потом вспомнил о мнимом недуге Джимми.

– Ах да, подагра, – продолжал он и принялся прыгать на одной ноге. – О господи, прростите, болит стррашно. Но, по-моему, уже лучше.

Когда Сэм схватился за ногу и захромал, Хэт вздрогнула. Это был самый плохой актер на свете.

– Ну и ну, у тебя какая-то особенная подагра. Ты вбежал сюда точно спринтер на Олимпиаде! – продолжала Маргарет.

Хэт была недовольна: ее мать вела себя как собака, которая грызет крысу, попавшую в капкан. Все обратили свои взоры на Сэма.

– Я не чувствовал боли, потому что думал о Хэт, – сказал он, поворачиваясь к будущей невесте и протягивая ей руку.

Хэт на секунду показалось, что он и вправду ее любит. Пожалуй, не такой уж он и плохой актер, решила она и, заговорщицки улыбнувшись, протянула ему руку.

– А-а-а-а, – хором произнесли собравшиеся.

– Очень хорошо. Начнем еще раз? – властно спросила священнослужительница, когда сочла, что все вдоволь нагляделись на юных влюбленных.

– Итак, еще раз, Хэрриет и мистер Грант, не могли бы вы пройти к выходу? Миссис Грант и Пенни, займите места возле первой скамейки со стороны невесты. А вы, Джеймс, подойдите со мной к алтарю. Встаньте слева от меня, а ваш шафер… а что, шафера нет?

– Нет, он не придет, не может! – крикнула Хэт с другого конца церкви и, когда ее голос разнесся эхом, сделала недовольное лицо. Голос звучал как туманный горн, к тому же весьма двусмысленно.

– Нет шафера? – вскричала Маргарет.

С каждым разом в ее голосе было все больше гнева. Ее выводило из себя халтурное отношение дочери к этому столь важному мероприятию.

– Нет, он… я… – Сэм нервно огляделся. Его взгляд упал на Джерри. – Я как раз собирался просить быть моим шафером Джерри.

Джерри направился к нему с широко раскрытыми глазами.

– Вот как? Польщен. С радостью…

Джерри и Сэм шли по проходу в нескольких шагах от священнослужительницы.

– Что ты здесь делаешь, черт побери? – шепотом спросил Джерри.

– Присцилла сказала, что у Хэт репетиция и что ее нельзя оставлять одну.

– Понятно. Должен сказать, ты и правда ее настоящий друг, – ответил Джерри.

Он никак не мог понять, зачем это кому-то нужно – делать такой широкий жест.

– Она мне нравится.

Джерри решил пойти дальше:

– Нравится – и все?

– Не спрашивай, Джерри.

– Ладно. А что же Глория?

– Не спрашивай.

– Ну ладно. Что ж, тебе есть из чего выбирать.

– Ты и половины всего не знаешь. – И Сэм печально вздохнул.

Как только мужчины заняли назначенные им места, священнослужительница велела войти будущей невесте и ее отцу. Хэт в трансе шла по проходу, опираясь на руку отца. Ее переполняли мучительная надежда и жгучий страх. О Господи, Господи, Господи, да что же я делаю? Нужно с этим кончать. Я должна сказать правду. Этого не должно происходить. Я больше не могу. И тем не менее она продолжала идти навстречу своей судьбе. Когда она приблизилась к алтарю, Сэм повернулся к ней с теплой, веселой, ободряющей улыбкой. Именно это ей и было нужно, чтобы пережить весь ужас происходящего.

– …Да не позволено будет ни одному человеку разлучить тех, кого соединил Господь… А потом я скажу: «Можете поцеловать свою невесту».

Сэм по сигналу наклонился и нежно, но целомудренно поцеловал Хэт.

Черт возьми, думала Хэт, пытаясь не растаять, именно это мне сейчас и нужно. Как здорово он целуется.

– А теперь вы, только что обвенчанная пара, следуйте за мной в ризницу, чтобы расписаться в книге. После этого можете выйти из церкви, чтобы вас сфотографировали. А потом идите на банкет, где начнется все самое веселое, ха-ха!

– Джеймс, тебе придется уйти и оставить Хэрриет до завтра. Для жениха – плохая примета видеть невесту до того, как они встретятся в церкви. Уходи! – добродушно сказала Маргарет, прогоняя Сэма.

С окончанием репетиции ее настроение немного улучшилось. Все остальные слонялись по вестибюлю, ожидая, когда стихнет дождь, чтобы разбежаться по своим машинам.

– Меньше всего мне хотелось бы оказаться плохой приметой, – сказал Сэм.

Перед уходом он пристально посмотрел на Хэт.

Он хочет, чтобы у меня все было хорошо, я уверена в этом, думала Хэт, махнув ему на прощание. Когда Хэт глядела Сэму вслед, ее вдруг охватило чувство одиночества, которое испытывает оставленный без присмотра ребенок. Удивив себя и всех остальных, она крикнула:

– Ты ведь придешь завтра?

Сэм остановился и повернулся. Его лицо попеременно выражало нежность, страстное желание и решительность. Он помолчал немного и крикнул в ответ:

– Конечно. Обязательно приду.

Наступила неловкая тишина.

– А мы уж подумали было, что не придет. Странные вещи приходится иногда слышать, – фыркнула Маргарет и застегнула пальто.

Смысл его слов, естественно, до нее не дошел, а Пенни взглянула на сестру с пронзительным любопытством.

Пораженная словами Сэма, Хэт сделала вид, что не заметила ее взгляда.

– «А до Талсы[42]остались лишь сутки! Я сижу и считаю минутки», – напевал Джерри, кивая в такт музыке и выдерживая драматические паузы.

За неимением микрофона он использовал штопор, дабы подчеркнуть свою схожесть с Джином Питни. Все трое уютно расположились в квартире Хэт и Миш, вооружившись необходимым количеством спиртного и таким образом позаботившись о том, чтобы поджидавшая их веселая ночь была как следует смазана.

– Вообще-то уже и не сутки, – сказала Миш, взглянув на часы. – А… девятнадцать часов и – на старт!