Дитя любви - Карен Робардс

Лайла не будет в городе еще две с половиной недели, и она выкрадет у судьбы это время для себя. Для себя и для Ника. А уж потом будет думать, что натворила. Если ей придется забрать у Лайла все свое, она это сделает. Но сейчас, хотя бы ненадолго, она намерена выбросить из головы Лайла вместе со всеми другими проблемами. Она намерена ухватить для себя хоть капельку счастья.

Право же, две недели – не слишком высокая цена за двенадцать лет страданий.

– Прочь с моих колен, ведьма.

Почуяв перемену в ее настроении, Ник капитулировал, однако, когда фраза эта слетела с его губ, Мэгги поняла, что он продолжит борьбу на следующий день. Ник шутливо и мягко наподдал ей с тыла – и Мэгги вычислила, что удар был бы сильнее, не опасайся он, что и там у нее синяки. Сбскользнув с его колен, она встала на ноги, с удивлением обнаружив, что они могут ее и подвести. Ник тоже поднялся, потягиваясь и морщась от боли, пока кровь возвращалась в затекшие мышцы, слишком долго пробывшие в одном положении. Чтобы сохранить равновесие, он положил руки ей на плечи.

– Ванная там, – кивнул он в сторону двери, едва заметной в темноте холла. – А я пока пойду на кухню, поищу, что мы можем съесть. Если почувствуешь слабость или закружится голова, крикни мне.

– Слушаюсь, господин. – Мэгги кинула на него через плечо искрящийся взгляд и отправилась в ванную.

Сделав все необходимое, она привела в порядок блузку, вымыла руки и, рассматривая себя в зеркало, состроила рожицу. Ну чистое пугало! Волосы взъерошены, словно беличье гнездо, свитое из ярко-красных осенних листьев. Глаза от слез припухли и покраснели, а лицо хранило смертельную бледность, словно после встречи с Дракулой. Пудра, которой она тщательно постаралась замаскировать синяки, осыпалась, скорее всего, на костюм Ника. От губной помады не осталось и следа, зато под одним глазом красовались черные разводы: неоспоримое доказательство того, что тушь для ресниц вовсе не водостойкая, как утверждала реклама.

Этого Мэгги стерпеть не могла.

Скрутив волосы узлом на затылке, она сполоснула лицо холодной водой с мылом, мало заботясь о том, что Ник заметит синяки на лбу и щеках. Чистый пустяк по сравнению с тем, что он уже видел. Затем прополоскала рот и, обнаружив на туалетном столике расческу, осторожно, поскольку рана на голове оставалась чувствительной, принялась причесываться. В аптечке, висевшей тут же, Мэгги попыталась отыскать какую-нибудь косметику, но в этом удача ей отказала. Ничего подходящего, кроме таблеток тиленола, две из которых она тут же проглотила, запив водой. Зато теперь появилась надежда, что через несколько минут боль в висках утихнет.

Впервые за три дня Мэгги почувствовала себя лучше. Она вышла из ванной, ориентируясь на единственную полоску света, пробивавшуюся из-под какой-то двери.

Это оказалась кухня, типичная для сельского домика: выкрашенные белой краской шкафы и полки, покрытый линолеумом пол, красные дешевые занавески, на окнах. В одном конце, под узкими окнами, стоял огромный стол с хромированными ножками – гордость убранства родом из пятидесятых годов. Ник уже водрузил на него пару тарелок и пластиковую бутыль с водой, а в центре, как украшение, поместил картонную подставку с солонкой и перечницей. Сейчас он что-то пристально изучал в духовке, согнувшись над ней с кухонной прихваткой в одной руке и вилкой на длинной ручке в другой. Мэгги внимательно наблюдала, как он переворачивает один из шипящих стейков и вновь задвигает сковородку в духовку, закрывает дверцу. На нем были серые брюки от костюма и распахнутая у ворота белая рубашка с закатанными рукавами, выставлявшими на обозрение крепкие, покрытые волосами руки. От кухонного жара он раскраснелся, волосы спутались, а подбородок и щеки потемнели от пробившейся, щетины.

Сейчас он казался ей привлекательнее всех мужчин, которых она встречала в жизни.

– Какой запах… – проговорила Мэгги, переступая порог.

Ник поднял на нее глаза и улыбнулся.

– Да, в отличие от тебя, я прекрасный кашевар, помнишь? Разве что ты поднабралась опыта после тех сгоревших бифштексов.

– Едва ли, – призналась Мэгги с любопытством заглядывая через его плечо и изучая содержимое кастрюль на плите. В одной булькали кукурузные початки, в другой плавилась на разогретом масле фасоль.

– Я потрясена, – промолвила Мэгги, и ее желудок согласно заурчал.

– Тогда садись. Все будет готово через минуту. Мэгги направилась к столу, потом на мгновение приостановилась.

– Нужно позвонить в Уиндермир, сказать им, что меня не похитили и со мной ничего не случилось. Пока они не всполошились и не натворили глупостей, например, позвонив в полицию или Лайлу.

Сейчас даже думать о Лайле ей было противно, и уж тем более говорить о нем без крайней необходимости. Но сообщить о себе необходимо, а звонить домой за спиной у Ника она не хотела. Никогда больше она не скажет ему ни слова лжи.

Ник повернулся, не выпуская из рук вилку, взглянул на нее и нахмурился. Не моргнув глазом, Мэгги выдержала его взгляд.

– Ну что ж, звони, – наконец согласился он. – Но назад ты не вернешься.

– А разве я говорила, что вернусь? – Телефон на стене. – Слегка скривив губы, Ник снова повернулся к плите.

– Кто был тот человек? – резко и требовательно спросила Люси, едва Мэгги назвала себя.

Услышав голос золовки, Мэгги поморщилась: ей тут же захотелось бросить трубку. Уж лучше поговорить с Вирджинией. А может, и нет. Возможно, Вирджиния задала бы ей вопросы, отвечать на которые Мэгги в данный момент была не готова.

– Приятель. – Голос ее прозвучал холодно.

– У тебя с ним роман?

– Нет. Хотя это вовсе не твое дело, согласись.

– Все вокруг считают иначе. Видела бы ты лицо Линды Брэнтли! А Конни Мейсон! Они просто шокированы. Шокированы! Как и все мы. Мама настолько подавлена этими разговорами, что почти лишилась сил и лежит в постели. Это в шесть часов! Нет, я ее не виню – это ты обнималась в нашем доме с тем человеком, едва одетая. А потом он нес тебя на руках на глазах у всех знакомых – нет, мы этого не переживем! Лайл просто умрет, когда узнает. Я уже пыталась до него дозвониться, но он сейчас в дороге, так что мое сообщение найдет его дня через два. Мама все время умоляет меня ничего ему не говорить, но я считаю это своим долгом. Я вовсе не хочу навлекать на тебя беду, Мэгги, но рано или поздно он все равно узнает, поверь мне, так что пусть уж лучше информация придет из его семьи.

– Люси, – остановила ее Мэгги, не в состоянии продолжать разговор и чувствуя, что нервы ее напряглись как струны. Она почти физически ощущала, как тянутся к ней щупальца Лайла, словно он мог схватить ее и вернуть к себе даже по телефону. – Я звоню, чтобы сказать Вирджинии, что меня не будет дома несколько дней. Я собираюсь пожить у друзей.

– У друзей! – фыркнула Люси. – Не принимай меня за дурочку. Ты сейчас вместе с тем мужчиной! Но кто же он, в конце концов? Сара говорит, это твой старый дружок, которого привезла на твой день рождения Баффи, но не может вспомнить, как его звали. Она даже собиралась позвонить Баффи.