Искусство осады. Знаменитые штурмы и осады античности - Данкан Б. Кэмпбелл

Схема «черепахи», несомненно, была достаточно простой. Ее колесное основание шириной 12 футов (3,5 м) состояло из двух пар брусьев, между каждой парой крепились колеса, так же, как в осадной башне. От каждого из внешних брусьев вверх шло четыре балки, которые сходились вверху. По средине своей высоты они были подперты стойками, идущими от внутренней пары брусьев, а все сооружение обшивалось досками толщиной 4 дактиля — пальца (3 дюйма, или 7 см). Очевидно, что этот главный навес имел «еще один позади, пониже высотой, — для команды, и два еще более маленьких, необходимых для их безопасного прохода» (Аполлодор 155.13–15).

Во время действия тарана Аполлодор рекомендует ставить основание на клинья, чтобы машина не каталась взад-вперед с каждым ударом (Аполлодор 157.1–6). Защитный выступ крыши над тараном достигался тем, что балка, образующая конек крыши, была длиннее, чем балки основания. Если длину основания считать за 24 фута (7 м), как предлагает анонимный византийский писатель, то конек крыши должен достигать 30 футов (9 м) или около того. Это, безусловно, сходится с утверждаемой Аполлодором целью использовать короткие деревянные детали, чтобы строить легко перевозимые машины.

Аполлодор предлагает подвешивать таран так, чтобы передний конец был длиннее, а для равновесия в задний конец добавлялся свинцовый груз; это, по его словам, приводит к усилению мощности удара, как будто при более тяжелом таране. Упоминается обвязка веревками, но только в контексте составления более длинного тарана из двух или трех более коротких частей. В отличие от тарана Гегетора голова вбивалась в брус, который затем обжимался железным кольцом, чтобы дерево не расщеплялось.

Кажется, повсеместно было принято придавать железной «голове» тарана вид бараньей головы. Доказательством этому служит короткое описание таранов, используемых во время Иудейской войны (66–74 годы н.э.):

«Это огромное бревно, напоминающее мачту корабля; на его конце — массивное железо в форме бараньей головы, от которого он и получил свое имя. Он подвешен за середину на канатах, словно весы, и опирается на прочные опоры с каждой стороны. Когда группа людей оттягивает его назад, а потом отпускает, он ударяет по стене железной головой» (Иосиф 3.214–216).

Хотя Иосиф видел эту машину в действии, он плохо понимал ее строение, а возможно, никогда даже не заглядывал под навес. В своем описании он туманно говорит о плетеных панелях и кожах, защищающих машину и ее команду. Он часто называет машину гелеполем (там же 3.23–231), но это не должно привести нас к ошибочному выводу, что она совмещала в себе башню Вегеция и таран, потому что в описании нет ни малейшего намека на то, что это нечто большее, чем таранная «черепаха».

По счастливой случайности две таранные «черепахи» можно видеть на одном из рельефов арки Септимия Севера, построенной в 203 году н.э. Обе имеют крутую крышу и треугольное сечение, характерное для римского варианта машины, а вторая из них соответствует пожеланию Аполлодора, чтобы за тараном шла еще одна «черепаха» в качестве укрытия для команды.

Исторические источники, относящиеся к военному делу III века, дошли до нас в еще более фрагментарном виде, чем посвященные II веку, и современные ученые уклоняются от обсуждения этой темы. К счастью, археология пришла на помощь историкам, предоставив два великолепно сохранившихся места осады, первое при Дура-Европосе в Сирии, второе при Кремне в юго-западной Турции.

Римский стенобитный таран. Таранная «черепаха» Аполлодора совершенно не похожа на своих эллинистических предшественниц своим прямоугольным основанием шириной 11 1/2 фута (3,5 м) и высотой конька около 23 футов (7 м) над землей. От конька вниз шла крутая двускатная крыша, рассчитанная на то, чтобы тяжести, бросаемые сверху защитниками крепости, соскальзывали по ней, не причиняя вреда.

Около 256 года н.э. римский гарнизон, занимающий пустынный город Дура-Европос, начал подготовку к отражению предстоящей атаки персов. Поскольку город с трех сторон — севера, юга и востока — имел в качестве естественной защиты ущелья, внимания требовала только западная сторона. Здесь римляне возвели стену с мощными земляными валами спереди и сзади. Это не имело целью помешать осадной технике приблизиться к стенам — тут лучше бы помогли глубокие рвы, но должно было предупредить последствия возможного подкопа. Стену, зажатую валами, подкоп мог бы привести к оползанию, а не полному разрушению. И правда, когда персы успешно подкопали башню № 19, стоящую посредине крепостной стены, только эти меры спасли укрепления от разрушения. Тем не менее, судя по тому, что позже город был оставлен, можно предположить, что его все-таки удалось взять.

В начале 1930-х годов франко-американская команда археологов открыла персидский подземный ход (ход 1), примерно шириной 4 фута (1,2 м) и высотой 6 футов (1,75 м), проходящий под углом башни 19, затем поворачивающий и проходящий под городской стеной на расстояние примерно 50 футов (15 м). Следуя испытанному способу, персидские саперы, должно быть, укрепляли свой ход, так что башня и прилегающая стена в результате опирались не на скалу, а на деревянные стойки, которые должны были в нужный момент поджечь, чтобы вызвать обрушение. Предупрежденные о подкопных работах персов или звуками мотыг, или видом растущих отвалов земли в пустыне с восточной стороны крепости, римские защитники прорыли свою контрмину, чтобы предотвратить план персов. Так или иначе, подкоп был подожжен, но, к большому разочарованию персов, башня устояла.

Видимо, именно тогда они начали строить осадную насыпь немного южнее, вблизи башни № 15. Однако похоже, что их работе помешал сильный огонь из метательных орудий с башни № 14, самой южной башни, расположенной как раз там, где западная стена со стороны пустыни поворачивает и идет по краю южного ущелья. Чтобы нейтрализовать эту угрозу, персы прокопали еще один подземный ход (ход 2), войдя от края ущелья и искусно направляя его извилистый курс прямо под башню. Обратно к ущелью отходит второй ход поменьше, видимо, как вентиляционная шахта для главной камеры сгорания. И опять массивные подпорки — контрфорсы не дали башне рухнуть, но ее стены разошлись, когда она осела в подкоп. Мы можем лишь догадываться о предназначении любопытного узла подземных ходов, проходящих под насыпью. Археолог, ведущий раскопки, граф дю Мениль дю Бюиссон, заключил, изучив отметки от кирки на скалах, что два главных хода сделаны персами. По его схеме, когда ход 4 прошел под городской стеной, он пересекся с ходом римлян, которые продолжили его под насыпь в расчете ослабить ее. То, что им это удалось, по мнению графа, доказывает выраженная ступень, которую можно видеть на полпути вдоль насыпи. Более того, следы пожара, открытые при раскопках, показывают, что две галереи были построены и подожжены. В ответ персы прорыли еще один ход (ход 3), который, пройдя под городской стеной, поворачивает на север и доходит до большого помещения, где предположительно собирались римские саперы. Наконец, нейтрализовав опасность хода 4, персы использовали ход 3, чтобы прорваться в город, отвлекая внимание от своих товарищей, штурмовавших в тот же момент стены по частично рухнувшей насыпи. Весь этот сценарий, хотя и вероятный, основывается исключительно на археологических свидетельствах, которые можно толковать по-разному. Только дальнейшие исследования окончательно прояснят, как развивались события.