Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков

Поскольку руги влились в состав остготского войска и признали над собой власть Теодориха Великого, становится понятно, почему этот историк относит их к числу готских племен. Вместе с тем указание византийского писателя на устойчивое стремление ругов сохранить чистоту своей крови представляет несомненный интерес. Поскольку ни про готов, ни про других германских варваров он подобного не сообщал, очевидно, что эта особенность выделяла ругов даже среди родственных им племен. Какова была судьба ругов после поражения остготов, источники не сообщают. Как уже отмечалось, после VI в. руги как германское племя перестают упоминаться в письменных источниках, чему, по всей видимости, соответствует их окончательный сход с исторической сцены в качестве отдельного племени. Если руги остались в Италии, то в результате неоднократной смены завоевателей, овладевавших этим полуостровом, они, несмотря на свою приверженность к сохранению чистоты своей крови, в конечном итоге бесследно растворились среди местного населения.

Как уже отмечалось выше, единственный источник, позволяющий предполагать как то, что они сохраняли свою обособленность еще какое-то время, так и их связь с русами, — это упоминание о защите русским отрядом Павии от войска Карла Великого. Однако это известие происходит не из источника, более или менее современного описываемым событиям, а из французской поэмы, сложенной в XII–XIII вв., т.е. четыреста — пятьсот лет после итальянского похода будущего французского императора. Если же руги входили в состав последнего отряда, сопротивлявшегося византийской армии, то, не говоря уже о том, что эта тысяча ушла в неизвестном направлении, большинство в ней явно составляли остготы, а если там и были руги, то скорее всего в столь малом количестве, что также предопределило их постепенное растворение в новой среде.

Одним из последних источников, упоминающих ругов, является эпитафия св. Мартина в Думийской базилике, которую специалисты датируют 558 г. Надпись прославляет миссионерскую деятельность святого и, что интересно, руги в ней упоминаются непосредственно перед славянами: «Огромные и многоразличные племена присоединяешь ты к благочествивому союзу Христа: аламанн, сакс, тюринг, паннонец, руг, склав, норец, сармат, датчанин, острогот, франк, бургунд, дак, алан — радуются, что под твоим водительством познали бога…»{356} Отражает ли порядок перечисления географическое соседство перечисленных в эпитафии племен — данный вопрос также остается открытым. В случае положительного ответа на него речь может идти о каких-то весьма ранних славяно-ругских контактах в VI в., однако в его пользу говорит лишь приведенное выше мнение X. Вольфрама о том, что в X в. группа славян в Нижней Австрии называлась латиноязычным автором ругиями.

Таким образом, мы видим, что, в отличие от славянского Рюгена, все остальные случаи возможного отождествления русов и ругов, встречающиеся нам в Центральной Европе и Италии, либо недостаточно надежны, как в случае с их упоминанием в поэме об Ожье Датчанине, либо допускают другие объяснения (руги «Раффельштеттенского таможенного устава» и Русарамарха близ Дуная). Тем не менее, поскольку дело не ограничивается только одним примером подобного рода, не исключено, что они действительно отражают не только присутствие интересующих нас племен в данном регионе, но и, возможно, имевшее место между ними какое-то взаимодействие.

Окончательное решение по всем этим примерам возможно лишь после дополнительного их исследования. Однако, если хотя бы один этот случай подтвердится, это будет означать, что отождествление русов и ругов в Центральной Европе имело место вне зависимости от заселения славянами Рюгена и до этого события. С учетом того, что, несмотря на разгром своего королевства и последовавшее за этим переселение, руги даже при готском владычестве в Италии пытались сохранить чистоту своей крови, естественным образом возникает вопрос, когда и при каких условиях могли состояться столь тесные контакты русов с ругами, что это дало основание для их отождествления? Наиболее вероятным событием, которое могло бы привести к подобному результату, является описанный Иорданом разгром ульмеругов готами на берегах Балтийского моря, после чего они оказались вытесненными из «собственных владений». Поскольку потерпевшим поражение островным ругам необходимо было найти новое пристанище, то, очевидно, в подобных экстраординарных условиях принцип чистоты крови соблюдался ими не очень строго. Если после поражения от готов руги нашли спасение у соседних племен оксывской культуры, то это обстоятельство наиболее просто и естественно объясняет весьма рано начавшееся отождествление ругов с русами, возможные следы которого фиксируются впоследствии в Центральной Европе и Италии. С другой стороны, это также объясняет более поздние свидетельства как Луки Давида о том, что только венеды понимали язык ульмигеров, так и С. Бухгольца о том, что королева Рюгена Ида правила на острове родственным вандалам племенем, причем под вандалами последний автор понимал тех же самых славян-венедов. Тесные контакты ругов с рутиклеями-русичами впоследствии могли способствовать и самому заключению брака Иды с Алимером, правителем другой части русов.

С проблемой ругов тесно смыкается вопрос о происхождении Одоакра, подведшего черту под существованием Западной Римской империи и этим символическим актом обеспечившего себе место в мировой истории. По поводу его племенной принадлежности наблюдается существенный разнобой среди более или менее современных описываемым событиям писателей. Иоанн Антиохийский считал, что Одоакр был скиром, Аноним Валезия напрямую этого не утверждал, но говорил, что он пришел с «родом скиров», Иордан называет его то ругом, то торкилингом, Марцеллин Комит величал его вообще королем готов, a Auctarium Havniense и другие источники считают его герулом{357}.

Еще больше запутывает вопрос сообщение более позднего писателя Григория Турского, согласно которому в V в. некий Одоакр возглавлял саксов, напавших на Галлию: «И вот Хильдерик вел войну под Орлеаном, а Одоакр с саксами выступил против Анжера. (…) Одоакр заключил союз с Хильдериком, и они покорили алеманнов, захвативших часть Италии»{358}. Время правления Хильдерика известно: он был королем франков в 457–481 гг. Что касается упоминания Орлеана, то специалисты предполагают, что речь в данном фрагменте идет о сражении при Орлеане в 463 г. Является ли Одоакр, упомянутый Григорием Турским, тем самым Одоакром, который впоследствии захватил власть над Италией? Данных для однозначного ответа на этот вопрос нет. В результате большинство английских историков, занимавшихся данным вопросом, признают тождество возглавлявшего саксов Одоакра с Одоакром, низложившим последнего римского императора, а большинство немецких исследователей считает, что Одоакр сразу после битвы при Болии направился в Италию.

Точно такое же расхождение наблюдается и в написании его имени. Большинство источников дают форму Odoacer, Прокопий Кесарийский — 'Оббахоос,, однако у Анонима Валезия он фигурирует как Odoachar, а у Кассиодора — Odovacar. Аноним Валезия, рассказывая о захвате Одоакром власти в Италии, упоминает отца будущего короля: «И вот Одоакр, о котором мы упомянули выше, лишив Августула императорской власти, провозгласил себя королем и оставался у власти тринадцать лет. Его отец носил имя Эдикон…»{359} Ученые уже давно высказали предположение, что упомянутый Анонимом Валезией отец Одоакра был, возможно, тем самым Эдико, который, согласно Приску Панийскому, в 448 г. в качестве посла Аттилы прибыл в Константинополь. Приближенные императора Феодосия подговаривали Эдикона убить Аттилу, но тот, храня верность своему повелителю, обманул коварных византийцев. Он был не единственным послом, отправленным правителем гуннов в Константинополь, вместе с ним для переговоров прибыл еще и римлянин Орест, служивший нотарием у Аттилы. Из записок Приска Панийского мы видим явное различие в положении обоих послов: «Когда мы встали после обеда, Максимин почтил Едекона и Ореста подарками, именно шелковыми одеждами и индийскими камнями. Орест, выждав удаления Едекона, говорил Максимину, что он человек умный и прекрасный, так как не пренебрег им подобно царедворцам: ибо они без него приглашали Едекона на обед и оказывали почет дарами. Так как его речь показалась нам, ничего не знавшим, неясною и мы спросили, каким образом и когда именно он был обижен, а Едекон почтен, он вышел без всякого ответа. На следующий день мы дорогою сообщили Вигиле, что нам сказал Орест. Вигила отвечал, что Орест не должен обижаться, не получая одинаковых с Едеконом почестей, так как он только прислужник и писец Аттилы, а Едекон, как известный храбрец на войне и природный гунн, многим превышает Ореста»{360}. Поскольку Эдекон назван был «природным гунном», высказывалось даже мнение, что Одо-акр был гунном по отцу, однако эта версия не получила признания у большинства специалистов. Хотя Приск называл Эдекона скифом и гунном, однако само его имя принадлежит к числу германских, а в державу Аттилы входило множество различных народов, в том числе и из данной языковой семьи.