Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина

Сереге стало очень холодно…

– Ишь ты, чудеса! – удивился врач. – Я ведь тоже в кому впадал – но как раз после дорожной катастрофы. Давно, еще мальчишкой… Ты, между прочим, правду говоришь: от некоторых жмуров и впрямь отвязаться трудно. Я раньше в городе жил. Пошел как-то раз на кладбище – соседка попросила мужнину могилку прибрать. А как раз перед родительским днем такая грязища стояла! Я напролом лез по могилам, иначе не пройти было. Даже не смотрел, куда ступаю. Ну, убрался там, возвращаюсь, оборачиваюсь ненароком – за мной идет девка какая-то. Идет и идет. А лицо все в размазанной косметике… Я такой разозлился и говорю: «Чего пристала? Я таких нерях не люблю!» – «Сам виноват, – говорит она, – это же ты мне на лицо наступил, когда по могилам шлялся!» Только тут я понял, откуда она взялась… И сбежал сюда. Тут, конечно, свои траблы на каждом шагу и свои жмуры, но они ко мне не лезут, а ее я больше не видел, и на том спасибо! Но каждый день, честно сказать, боюсь: а вдруг она меня здесь найдет?

– Я тоже боюсь, – признался шофер.

«Куда я попал?! – в тупом ужасе подумал Серега. – Кто они такие, эти субчики-голубчики?! А может, это юмор у них такой?!»

Очень хотелось думать, что это юмор… А еще больше хотелось думать, что там, в купе, был глюк.

На Серегином месте каждому небось хотелось бы думать именно так!

– Ну, приехали! – вскоре сказал водитель. – Стоп машина!

«Скорая» остановилась.

Распахнулась дверца, и носилки с Серегой куда-то поехали. Он сообразил, что его вытаскивают из машины.

От носильщиков пахло спиртным. Похоже, субчики-голубчики были любителями выпить.

– Поосторожней! – взвизгнул врач. – Землю не рассыпь! Потом хлопот не оберешься.

– Ладно, – буркнул шофер. – Сам знаю.

Потом носилки поплыли – Серегу понесли.

Куда?!

Неведомо…

В эту минуту ремни, которые держали Серегу, отстегнули. Его небрежно свалили с носилок на холодную каталку и повезли.

Вопрос «куда?» по-прежнему стоял на повестке дня, и на него по-прежнему не было ответа.

«Ну и обращение! – подумал Серега зло. – Свалили, будто какое-то бревно бесчувственное! Или вообще как труп!»

И тут его поразила ужасная догадка: «А может, я и в самом деле труп?! Может, я умер в купе со страху и меня привезли в морг?! Хотя нет, я же слышу голоса, я чувствую запахи, я думаю… а трупы не могут думать! – попытался он успокоить себя, но тут же в мозгу обосновалась холодная и беспощадная мысль: – А кто это тебе сказал, будто трупы не могут думать? А вдруг могут? Ты же сам недавно видел – они могут даже смеяться!»

Как бы проверить, жив он или нет? Надо попробовать спрыгнуть с каталки.

Если удастся – значит, он жив. Если нет…

Между прочим, «если нет» ничего не значит. Судя по тому же Гоголю, да и по личным Серегиным впечатлениям, ожившие мертвецы вовсю шляются где им заблагорассудится и даже ездят на поездах!

«Ладно, – угрюмо сказал себе Серега, которому расхотелось ставить опасный опыт с неизвестным результатом, – пока полежу. Посмотрю, что дальше будет!»

Чтобы посмотреть, следовало открыть глаза, и Серега решил это непременно сделать, когда останется один.

Каталка в это время оказалась в каком-то помещении, где стоял затхлый, неприятный запах, словно здесь не убирали и не проветривали лет десять.

А может, и двадцать. Или даже больше!

– Баба Нюра! – крикнул гулким басом шофер. – Гони лифт!

Тишина.

– Баба Нюра-а! – надсаживался шофер.

– Чего зря разоряешься? – сердито спросил врач. – Она же тебя не услышит. Скажи в стенку – монах передаст.

– А, забыл, что у тутошних свои законы! – сказал шофер и глухо пробубнил: – Монах, слышь? Бабе Нюре сообщи, что лифт нужен.

Показалось Сереге, или здание чуть содрогнулось?..

Раздался пронзительный визг – видимо, это спускался лифт. Заскрипели, отворяясь, дверцы. Похоже, тут все механизмы заржавели во времена незапамятные! И никому до этого дела нет.

Серегу вкатили внутрь, причем ногами он уперся во что-то толстое, холодное и упругое. Это неведомое оттолкнуло его довольно сильно, даже каталка немножко отъехала.

Серега приоткрыл один глаз. В лифте было полутемно, в углу горела маленькая красная лампочка, но разглядеть хоть что-то в ее свете было трудновато.

Лифт остановился, Серегу выкатили, ни слова не сказав на прощание бабе Нюре. Впрочем, с ней и не здоровались.

– Ну, куда его? – спросил шофер. – В коридоре оставить?

– Ты спятил! – возмутился врач. – Сказано же было – ни в коем случае в коридоре не оставлять! А вдруг доктор задержится? Еще не хватало, чтобы вся эта братия до него добралась!

– Ладно, вот вроде пустая палата, – буркнул шофер.

Скрипнула дверь, Серегу еще немножко провезли, потом каталка остановилась.

– Ну что, пошли? – сказал врач. – Доктор велел, как освободимся, ехать его папашу караулить на перекрестке за станцией.

«Что ж там за папаша такой у этого доктора, что его надо караулить? – недоуменно подумал Серега. – От кого? Или это его самого надо караулить, чтоб не сбежал?»

– А сам доктор где? – сердито спросил шофер.

– Да не нашего ума это дело! – отозвался врач. – Нам главное – папашу не упустить. Как увидим, сразу доктору позвоним. У папаши «Рено», запомни.

«У нас тоже “Рено”», – вспомнил Серега с тоской.

Если бы их «Рено» не сломался, его бы здесь не было!

– А номер какой? – спросил шофер.

– Да на кой черт тебе номер? В этих местах «Рено» раз в год проедет! – усмехнулся врач. – Ты тут автомобили вообще видел? Наша дохлая «Газель» да «Хаммер» доктора, вот и весь автопарк!

– Есть охота, – проворчал шофер.

– Пока будем ждать – перекусим, – успокоил врач. – Там в рюкзаке бутеры лежат, я видел. И «Фанта».

– Живем! – обрадовался водитель.

Потом хлопнула дверь, и Серега почувствовал, что остался один.

И наконец открыл глаза…

* * *

Тем временем поезд сообщением Нижний Новгород – Казань остановился на станции Суроватиха. На перроне уже собрались пассажиры, ожидающие посадки. Однако тем, кто собрался войти в пятый вагон, пришлось поволноваться: двери не открывались, проводница не появлялась.

Пассажиры были вынуждены заходить через соседние вагоны.

Поезд тронулся, но никто не проверял у вошедших билеты.

Появился начальник поезда. Он прошелся по купе, извиняясь и успокаивая пассажиров.

Проводницы не было.