Мастер икебаны - Суджата Масси

— Женщины иногда заставляют нас делать то, чего делать не следует. — Такео сочувственно усмехнулся.

На мой взгляд, замечание было неуместным, и я легонько пнула его ногу под столом. Господин Исида охнул и скривился, из чего можно было сделать вывод, что нога принадлежала вовсе не Такео.

— Ах, простите! — Тут я увидела сувенирную мышку на стойке бара и добавила: — Мне показалось, что-то маленькое прошмыгнуло под столом.

— Мышей не следует бояться, — поучительно произнес Такео. — Они такая же часть экологической системы, как и мы.

— Ну да, бывает даже чай из мышиных костей... — задумчиво протянул господин Исида.

— Что?! — воскликнули мы с Такео, одинаково вздрогнув от отвращения. Это как-то разрядило обстановку, и все рассмеялись.

— Дети мои, я, разумеется, пошутил, — довольно объявил мой старый друг, — но позвольте мне вернуться к нашей беседе. Итак, я нарушил свои правила по двум причинам. Первая причина: леди заявила, что принадлежит к семье Каяма, и я не усомнился в этом ни на минуту, ведь она принесла продавать предметы, находящиеся в семейной собственности. Вторая причина: коллекция сюибанов, которую доставили на следующий день, оказалась невероятно большой — двести предметов. Я предложил хозяйке подать рекламное объявление в журналы «Икебана интернэшнл» и «Дарума» и поделить расходы, но она отказалась. Тогда я подумал, что она не желает тратить лишних денег, а теперь понимаю, что она не хотела лишнего шума.

Покопавшись в рюкзаке, я достала глянцевый журнал, купленный на станции метро, и протянула его господину Исиде.

— Любопытно, сможете ли вы найти здесь женщину, хоть немного похожую на вашу клиентку? Или, на худой конец, показать нам похожую прическу.

— Это типичный женский журнал? — спросил Исида, с недоуменным видом листая пестрые страницы.

— Не совсем. Это журнал для женщин, обдумывающих новую прическу. — Произнеся это, я вспомнила о своей собственной прическе, если так можно было назвать едва просохшие пряди, грустно свисающие вдоль щек. Чего же еще ожидать после сегодняшней беготни под дождем. Я заправила волосы за уши и положилась на судьбу.

— Да, это была классическая прическа, — вспомнил господин Исида. — Вот такая.

Он показал на фотографию женщины, подстриженной под пажа, с гладкими волосами до плеч.

— Моя мать подстригала волосы точно так же, — сказал Такео. — Я видел, как она подвивала кончики перед зеркалом такой специальной раскаленной штукой.

Точно так же подстригали волосы почти все мои знакомые женщины: тетя Норие, Ёрико, Мэри Кумамори. Да и сама Сакура, как ни странно, соответствовала приметам — дама лет пятидесяти двух, с аккуратной стрижкой, блестящей от лака. Ее волосы казались более жесткими, чем у остальных в нашем классе, это я хорошо помнила.

— Не припомните ли вы дату ее прихода в магазин? — спросила я.

Господин Исида порылся в бумажнике и, достав квитанцию, поглядел на число.

— Четырнадцатое января.

«В этот день Сакура была еще жива», — подумала я, но вслух ничего не сказала.

— Как она была одета? — спросил Такео.

— О да, я ждал, что вы это спросите. Весьма своеобразно. На ней было оранжевое шелковое кимоно с желтым исподом. Кимоно периода Сева с вытканным по шелку рисунком, изображающим луну и звезды. Слишком, я бы сказал, вызывающее. — Господин Исида задумчиво поскреб подбородок.

— Что в этом вызывающего? — спросил его Такео, но учитель кивнул на меня — уж что-что, а японский текстиль я изучила досконально.

В годы правления императора Хирохито — двадцатые и тридцатые — появились наконец машины, способные ткать узорные шелка для производства кимоно. Прежде сложный рисунок на шелке означал дни и ночи утомительного ручного труда, теперь же японские художники наслаждались открывшимися возможностями. Кимоно периода Сева были великолепны и не похожи ни на что. Их можно было купить в приличном состоянии и не слишком дорого: японцы, в отличие от меня, не принимали одежду эпохи Сева всерьез и уж тем более не считали антиквариатом.

На улицах Токио пожилая женщина в ярком кимоно семидесятилетней давности выглядела бы, по меньшей мере, эксцентрично. С удовольствием разъяснив это Такео, я спросила у господина Исиды, способен ли он повторить ее слова в точности. Нет, он мог утверждать только одно: дама происходила из самого Токио или окрестностей, ее выговор не был провинциальным. Они договорились об условиях сделки, и женщина быстро ушла, прихватив свою копию договора.

— Рей говорит, вы продали девять сюибанов, но не смогли отдать ей причитающиеся деньги, — сказал Такео.

— Это не представляется возможным, — подтвердил господин Исида. — Телефон, который оставила эта дама, не отвечает, а сама она с тех пор больше не появлялась. Весьма нетипичное поведение. Люди, сдающие вещи на комиссию, отличаются тем, что досаждают мне на манер москитов, жужжа над ухом, пока не получат свои деньги.

Такео и я обменялись взглядами, каждый из нас подумал о Сакуре Сато, которая подходила здесь по всем статьям.

— Похоже, что вернуть проданную керамику нам уже не удастся. — Такео отхлебнул своего чая из водорослей. — Можно, наверное, разыскать всех покупателей и объяснить им положение дел. Но это дурно отразилось бы на вашем бизнесе.

— На моем складе еще сто девяносто один предмет, — встрепенулся Исида. — Не волнуйтесь, господин Каяма, у вас на руках практически вся коллекция.

— У меня? Вы хотите сказать, что намерены вернуть мне сюибаны? Я потрясен вашей щедростью! — Такео сверкнул улыбкой.

— Естественно. Как только вы предоставите мне список. — Исида тоже улыбнулся.

— Какой еще список? — насторожился Такео.

— Ну, как же... Имущественный список, который, без сомнения, хранится в вашей школе. Там должны быть перечислены все предметы, взятые из архива, с подробным описанием каждого экземпляра.

— Я его непременно отыщу, — твердо сказал Такео, но что-то непривычное в его голосе, какой-то едва заметный надлом подсказали мне, что никакого списка в школе Каяма не существует.

Керамические образцы каямской посуды были, скорее всего, отправлены в архив во время Второй мировой войны безо всякой переписи, потому что никто не считал их ценным имуществом, да и не до этого было хозяевам разоряющейся школы. На школьных складах стояла посуда поинтереснее и подороже.

Выходит, Такео напрасно угрожал мне полицией? Для того чтобы передать дело в суд, у него не было достаточных оснований. Ни единого документа.

— Надеюсь, вы меня правильно поймете, — любезно сказал Исида. — Представьте, что женщина вернулась, а у меня нет ни одной бумаги, подтверждающей, что я отдал вещи настоящему хозяину. Покуда мы не имеем доказательств, что она взяла сюибаны, принадлежащие школе, мы не вправе считать ее преступницей.