Последнее прости - Евгения Михайлова

– Хулиганство, – пожал он плечами. – Но мы будем теперь следить. Мало ли что. Еще повадятся. Очень надеемся, что вы разберетесь.

После работы он заехал к Надежде. Олег звонил ей днем, но она как-то странно с ним разговаривала.

– Привет, Надя, – сказал он, входя в прихожую, но она ему не ответила. Она стояла и смотрела на него каким-то исступленным взглядом.

Он прошел на кухню. Там все было не так. Обычно у Нади все на своих местах, все блестит. Сейчас на столе лежали какие-то куски заплесневелого хлеба, стояли немытые чашки из-под чая и кофе.

– Надя, ты как себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Я заглянул, у тебя в холодильнике нет ничего. Может, ты выходить боишься? Так я сбегаю куплю чего-то поесть. У тебя же супермаркет круглосуточный рядом.

– А мне ничего не надо. У меня на балконе картошка есть, вот банки с крупой… Я ем.

– Надя, – он подошел к ней близко, взял за плечи, заглянул в глаза. – Что с тобой творится? Я же вижу. Ты не умеешь скрывать, я всегда знал, когда ты что-то пыталась скрыть. Ну, напугали тебя, ну… у нас пошло не так, как ты ожидала. Может, в этом дело?

– А чего я могла ожидать… Не в себе была. Я тебе никто. Всегда была – никто. Так, цеплялась за бред свой.

– Да что ты! – Он потряс ее за плечи. – Что ты говоришь! Ты же знаешь…

– Ой, ради бога, не начинай: близкий человек, ближе не бывает. Нет у тебя близких людей, кроме этой… И не было. Тебе и Мила сразу стала не нужна.

– Надя…

– Подожди. Ты ничего мне нового не скажешь. Правды ты мне ни за что не скажешь. Да мне и не надо. Я только спросить хотела. Зачем ты побежал к следователю с этими шприцами? Может, ты решил от меня так избавиться? В тюрьму посадить за убийство Милы?

– Ты с ума сошла!

– Ну, это уже не важно. Ты скажи: зачем побежал на меня доносить?

– Надя, Надечка, я отнес шприцы, которые ты нашла в нашей квартире, чтобы следствие определило, кто их подбросил. Может, это человек, который Стаса отравил, понимаешь? У них есть эксперты… Я не понимаю, что ты так себя накрутила? Из-за чего? Я не мог о них не сообщить.

– И ты, конечно, не знал, кто их на самом деле подбросил Стасу под диван…

– Конечно. И никто этого не знает.

– Никто, кроме нас.

– Что? Что ты сказала?

– Да что слышал. А то ты не понял, что это я эти шприцы купила, к Стасу под диван запихнула, а потом, когда дверь открылась, вроде их вытащила. Я хотела, чтоб ты милицию вызвал, чтоб его забрали! Я так хотела, только сразу увидела, что ты все понял. Понял и пошел меня сдавать!

– Какой ужас. – Олег, потрясенный, сел на диван, вытер испарину со лба. – Зачем? Надя, зачем ты это сделала?

– Я же сказала. Надеялась, что его посадят за убийство матери.

– Но зачем тебе это надо? Ты что, на самом деле думаешь, что он Милу убил?

– Может, и убил. А нужно мне это было затем, чтобы тебя за убийство не посадили.

– О чем ты говоришь?..

– Да о том. Если я подругу не убивала, значит, один из вас. Больше некому. Если только не эта…

– Молчи, – Олег с силой дернул Надежду за руку, посадил на диван, сам встал, налил стакан холодной воды из-под крана и заставил ее выпить. – Не смей так говорить о Кате! Ты сошла с ума! То, что ты придумала с этими шприцами, доказывает: ты помешалась.

Надежда истерически захохотала.

– Но если я признаюсь, что их подбросила, получается, что я и убила, так? Кто поверит, что я тебя хотела спасти, а твоего сына посадить? Звони, говори, что убийцу разоблачил.

Ее хохот перешел в сдавленные рыдания. Она забегала по кухне. Потом прислонилась лицом к оконному стеклу, затихла и вдруг ударила с силой лбом об это стекло… Оно треснуло.

– Надя, – устало сказал Олег. – Что мне делать? Может, вызвать «Скорую»? Или сбегать за успокоительным?

Она резко к нему повернулась.

– Уходи отсюда быстро. Я не могу больше это выносить. Я не могу с тобой находиться. Ты хотел на меня все свалить. Ты хотел от меня избавиться. Так беги в милицию. Скажи, что я во всем призналась. Мне все равно… Если ты не уйдешь… Я не знаю, я ножом вены себе перережу, в окно выскочу…

– Я уйду, – тихо молвил Олег. – Только дай сказать. Богом тебя прошу, памятью Милы, теми годами, что мы были рядом и верили друг другу, – успокойся. Не жди от меня беды.

Он вышел из квартиры, из дома, сел во дворе на заснеженную скамейку и стал смотреть на окна Надежды. Вскоре зажегся свет в комнате. Там происходило что-то ужасное. Окно распахнулось. Оттуда полетели вещи, вазы. Он увидел, как Надя встала на подоконник, потом спрыгнула назад, побежала – открыла окно на кухне. Опять все полетело вниз…

Олег набрал телефон Сергея.

– Вы где? До дома Надежды вам далеко?

– Нет, минут десять езды. Говорите, что случилось. Я к ней и ехал. С ней что-то не то, мне показалось.

– Нервный срыв. Меня выгнала. Открыла окна, вещи выбрасывает, на подоконник лезет…

– Что случилось?

– Это она шприцы подбросила. Хотела, чтобы Стаса посадили за убийство матери.

– Почему?

– Чтобы меня не посадили, как она говорит.

– Так, может, она и убила? А потом испугалась, что вас посадят?

– Не думаю. Она помешалась. Она бы призналась. Надя скрывать сейчас ничего не может.

– Что конкретно ее вывело из себя?

– То, что я шприцы отнес следователю. Она решила: я понял, что это она их подложила. Ну будто я ее подставить хочу. Как убийцу.

Сергей был во дворе через пять минут.

– Вызываю «Скорую», а сам поднимусь. Вам не нужно. Вы на нее плохо действуете.

Олег смотрел, как в окне Нади появился силуэт Сергея, возникла какая-то борьба, Сергей что-то у нее отнимал. Потом подъехала «Скорая», врачи быстро поднялись в квартиру. Олег отошел от подъезда и встал под деревом в нескольких метрах от машины. Надя вышла почти спокойная, врач вел ее за руку, Сергей шел сзади. Перед тем как сесть в машину, она повернулась и безошибочно посмотрела в сторону Олега. Ему показалось, что ее глаза светятся в темноте.

«Скорая» уехала, Сергей и Олег молча стояли рядом.

– Ну что, по домам? – сказал Сергей.

– Да, – подавленно ответил Олег. – Спасибо вам.

– Не за что. По большому счету вам нужен Шекспир, а не я.

Они двинулись каждый к своей машине, Сергей вдруг окликнул Калинина.

– Олег, минутку. Вы допускали, что шприцы она могла подложить?

– Ну, не исключал, так скажем.

– Из каких соображений?