Седьмая свеча - Сергей Пономаренко

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа аминь, от Богородицыной молитвы, от Иисусова креста, от Христовой печати, от святых помощи, от моего слова, изыди, бес нечистый, дух проклятый, на сухие дрова, на мхи и болота, и там тебе место, житие, пребывание и воля, и там точи недугом, а не в рабе Божьем Глебе. Сам Господь Иисус Христос, сама мать Пресвятая Богородица, все небесные силы, Михаил Архангел, Авоид-ангел и все святые чудотворцы, и мое слово страшно и заговор силен: запрещаю тебе, бес проклятый, дух нечистый, нигде не живи и не будь в рабе Божьем Глебе, выйди вон обратно в гогу, сейчас и в сию минуту, со всеми порчами и чарами и отойди от раба сего прочь и поди в свое место, где был и куда тебя Господь Бог, Иисус Христос, послал и где тебе велел жить, в бездну преисподнюю, в землю пустую неделанную, туда и поди, там и живи, а сего раба оставь навсегда, отныне и до века. Аминь. Аминь. Аминь.

Тихий голос бабушки, снимающей порчу, прикосновения прохладного яйца к лицу все больше вгоняли Глеба в сонливость, и он с трудом таращил глаза, чтобы не заснуть, боясь, что, закрыв их, сразу отключится. Бабушка, закончив, вновь разбила яйцо в стакан — желток оказался темно-коричневым, почти черным, а белок был зеленоватого оттенка.

— Тебе, соколик, очень сделано, но не беда. Даст Бог силы, справимся.

Она взяла новое яйцо и повторила обряд и заклинание. В конце снова разбила яйцо, желток оказался уже бледно-оранжевым с коричневатым оттенком, а белок — бледно-салатным. Затем бабушка все повторила сначала, но Глеб впал в полубессознательное состояние и уже не соображал, что происходит, сколько раз совершался обряд. Он только смутно видел, как в палату входил Петя, и Галя выходила с ним в коридор, и больше бабушке никто не мешал. Начал приходить в себя уже лежа на кровати.

— Все, — сказала Галя. Они уже собрались уходить, а в коридоре мелькала лоснящаяся от жира физиономия Пети. — Мы, может, снова приедем через две недели, чтобы повторить, но уже и этого достаточно. Вы сейчас поспите и проснетесь совсем другим человеком. Только не принимайте ни от кого больше передач, и все наладится.

— Прощавай, соколик. Вовремя мы приехали, храни тебя Господь. Слушайся Галю, правду она говорит, ибо сказано в Священном Писании: бойся данайцев, дары приносящих, — но Глеб уже ничего не слышал, провалившись в глубокий сон без сновидений.

— Лицом к стене, — контролер загремел ключами, открывая дверь. Приказал Глебу: — Проходи. Садись. Свидание пятнадцать минут. Деньги, спиртное не передавать. За нарушение…

— Я знаю, — перебила его Ольга, — не в первый раз. У меня передача: копченое сало, варенье, печенье разное — ее уже досматривали.

— Ладно, — осклабился контролер Вася, — я вас помню. Не буду мешать. И что этому доходяге надо — такая женщина добивается, а он норов показывает! Мне даже завидно.

— Если завидно, то можем поменяться местами, — огрызнулся Глеб.

— Но-но! Разговорчики! Пятнадцать минут и ни секунды больше. — Он улыбнулся Ольге и вышел.

— Глеб, что случилось? Ты отказываешься от свиданий со мной… В прошлый раз я уехала ни с чем, в этот раз пришлось обращаться к здешнему начальству, чтобы они на тебя повлияли. Спасибо, помогли. Я тебя не понимаю.

— Ничего. Просто не хочется ни с кем видеться — вот и все.

— Как твое самочувствие? Ты тяжело болел, я так волновалась… Даже ходила в церковь ставить свечку за твое здоровье.

— Видишь — помогло, — иронично сказал Глеб. — Уже стал передвигаться самостоятельно, на своих двоих. Через пару дней выпишут из лазарета снова в барак.

— Это и хорошо, и плохо. Хорошо, что ты выздоравливаешь, но плохо, что снова придется общаться со здешним контингентом. Как тебе здесь?

— Терпимо. Уже привык.

— Ты знаешь, Степан погиб.

— Знаю.

— Интересно откуда?

— …

— Если не хочешь — не отвечай.

— Не отвечу.

— Меня вызывали к следователю. Ты подал апелляцию?

— Не я, а адвокат.

— Ты вообще не хочешь со мной разговаривать?

— Не хочу.

— Ты продолжаешь на меня злиться за прошлое? Но ведь Степан мертв!

— Степан был моим товарищем, и я сожалею о его смерти.

— Мне больше не приезжать к тебе?

— Не стоит, так мне спокойнее.

— А я все равно буду! Я не могу тебя покинуть в беде, здесь, среди страшных уголовников.

— Как хочешь. Везде есть люди, даже среди уголовников, тем более я теперь один из них.

— Я хочу. Это у тебя последствия от болезни. Я тебе привезла яблок, всякой всячины, а это поливитамины в таблетках — они помогут восстановить твое здоровье.

— Спасибо. Ольга!

— Что, Глеб?

— Ты стала хуже выглядеть. Позаботься и о своем здоровье тоже. Время сейчас такое — надо беречься!

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ничего, кроме того, что сказал. Мне пора. Слышишь, Вася насилует дверь своими ключами. Прощай.

— До свидания, Глеб! Возьми передачу.

— Заключенный Костюк, на выход!

Глеб передернул плечами, но передачу взял. Вышел не оборачиваясь.

— Лицом к стене. Что для тебя краля припасла? — И контролер профессионально, благодаря длительной практике, обыскал его. — Что это такое?

— Витамины. Возьми себе — здоровее будешь. В аптеках они дорого стоят.

— Конечно возьму. Где деньги спрятал?

— Нигде. Не брал я денег.

— Ты что, поц? Половину оставь себе, утаил — все заберу. В ж…у засунул?

— Можешь полюбопытствовать. Там, кроме дерьма, ничего нет.

— Ну ты, профессор, доиграешься! Крутым, как я погляжу, стал. Пошли на досмотр!

Через полчаса Глеб входил в барак с передачей под мышкой. Ему навстречу попался Чуб.

— Бля, наш доходяга воскрес! — воскликнул он, сверля взглядом сверток. — Что несешь, бля?

— Передачу от мары. Ты был прав тогда, Чуб!

— Чего-чего, бля?

— Все бабы — прости Господи! В глаза — ангелочки, а в душе — дьяволицы. Эту передачу она, наверное, со своим хахалем собирала. Тошно мне от одного ее вида. Отдам пацанам! Не надо мне от нее ничего!

— Ладно, бля! Давай сюда!

— Держи. Ну, я пошел.

— Куда, бля?

— Обратно в лазарет. Еще пару деньков там покантуюсь. Пока. — Глеб развернулся и вышел.

Чуб достал из передачи яблоко и со смаком начал им хрустеть.

В лазарете Глеб пробыл не пару деньков, а целую неделю — после посещения Ольги у него поднялась температура и все никак не падала. За день до того, как его выписали, в лазарет привезли Чуба. Он был иссохшим, желтым, похожим на выжатый лимон. Глеб навестил его.