Новый год по новому стилю - Ольга Горышина

Гриша не подал мне пуховик, сунул вместе со своей курткой под мышку. На улице ноль, да и шагов до парадной не больше десяти — они вышли у нас гулливерскими, так как мы оба спешили оказаться в желанном плену четырех стен.

Гриша закрыл входную дверь, обернулся и протянул руку — ко мне, но не для того, чтобы обнять, а чтобы отодвинуть от стенного шкафа, который я нечаянно загородила. А что я ждала от него? Как в кино, чтобы швырнул одежду на пол и сверху меня? И что бы я сказала ему на такое? Уж лучше, извинившись пропавшим голосом, отойти в сторону.

Я чуть не оступилась — вот же черт, в валенках! А мечтала о каблуках, корова на льду собственной персоной! Ещё и наполовину свинуха — не разулась. Хорошо, подошвы чистые — не наследила. Полы здесь тёплые, а на колготки плевать!

— Лиза, лови!

И я поймала — почти машинально — тапочки. Точно мой размер. И… Новые, абсолютно. Подавив или не совсем подавив улыбку, я сунула в них ноги. Гриша уже повесил в пустой шкаф две полные вешалки и нагнулся за тапками для себя. Домашние тапочки — кто бы мог подумать, что они бывают настолько романтичными!

— Ну, чего стоишь?

Гриша улыбался и поводил под пиджаком плечами, точно озяб. Что за вопрос? Стою… Не стою, а жду. Ещё спроси, кого?! Тебя!

— Почувствуй себя дома, — проговорил он, не сделав ко мне даже одного шага. — Если сможешь. Хотя бы постарайся. Ведь дом начинается с тапочек. Они такие же, как у тебя… были, — добавил он, запнувшись на секунду.

Не захотел говорить «как у тебя дома». Спасибо, Гриша… Ты все-таки безумно чуткий. Откуда в тебе это? Кто воспитал? Кто научил так тонко чувствовать… Дед Мороз?

Я опустила голову — почти копия моих тапочек: и цвет, и фасон подобрал верно, а я от волнения сперва и не заметила. Где он их нашел? Сумасшедший… Подняла глаза: действительно взгляд какой-то не такой, не привычный, блестящий, горящий и даже с пьяной поволокой, а Гриша не пил. Губы едва намочил…

Ну что стоишь? Я не хочу поворачиваться к тебе спиной. Ты на неё насмотрелся, когда я убегала с планерки домой… Нет, снова это слово не подходит. К Любе… Я бежала от тебя к Любе, а теперь все наоборот. Я убежала от дочки к тебе, а ты стоишь и молчишь… Смотришь… Ну чего ты ещё не видел? В подсобке ты увидел почти все. На мне нет кружевного белья. Я не планировала сегодня раздеваться, а дразнить себя лишний раз было больно. Так что белье тоже можно снять, не задумываясь.

В твоём доме горячий не только пол, но и воздух, и стены. Прикоснешься — и отдернешь руку. Нет, меня не качает, хотя что скрывать — немного дрожат коленки.

— Тебе нравится платье?

Гриша, ты чокнутый, да? Такое платье не может не нравиться, да и женщина никогда не скажет правду, если она начинается с «не», но сегодня я не хочу ни озвучивать, ни думать об отрицательной частице. Я на все скажу — да, ведь дети — а ты сейчас вовсе не выглядишь взрослым, Гришка Мороз, — все равно не слышат слова «нет»…

— Очень нравится. Когда ты успел купить?

— А что мне ещё делать в офисе? Только по женским бутикам ходить, — усмехнулся он. — Тебе действительно нравится? Только правду скажи! Если да, то сними его аккуратно и повесь в шкаф.

— В этот? — я махнула рукой в сторону зеркальных дверей.

Гриша усмехнулся.

— Нет, конечно. В спальне. Там пустая половина шкафа. А меня нервируют пустые пространства. И красиво одетые женщины, — добавил он хриплым шепотом. — Ты помнишь дорогу?

Я кивнула, кусая язык. Не знала, как спросить, спускаться мне вниз или дождаться его наверху? Гриша видел мои сомнения, но ему доставляло удовольствие мучить меня. Он даже пиджак скинул, чтобы мое сердце окончательно ушло в пятки, и протянул пиджак мне:

— Повесь заодно, пожалуйста.

Я снова только кивнула. Мороз, ты что такое делаешь?

— Лиза, дай пройти. Здесь узкая прихожая.

Узкая? Несмешно, Гришка, вот точно не смешно! Но я отступила и проводила взглядом его белую спину. Он пошёл прямиком к холодильнику, а я не пошла никуда.

— Лиза, я не умею открывать шампанское, — улыбался он из кухни по-мальчишески нагло. — Я залью тебе платье или разобью люстру. Новое платье найти труднее. А люстра обычная из каталога.

И он действительно вытащил на свет божий бутылку.

— В воскресенье ее не было, — сказала я зачем-то. — Ты ждал гостей?

Он кивнул.

— Карлсон, который живет на крыше, научил меня главному жизненному принципу: надо всегда надеяться. Я и тортик купил, потому что ждал прихода двух дам.

— Ой!

Я вспомнила про шоколадную колбасу. Я забыла ее в машине.

— Там холодно. Ночью будет минус. Чем не холодильник? — идея идти на мороз господину Морозу явно не понравилась.

Мне тоже. Я не хотела, чтобы он уходил. Никуда. Никогда.

— Хорошо…

Что хорошо, непонятно. Стою и никуда не ухожу, хотя и чувствую, что платье под хищным взглядом дарителя медленно расползается по нитям и, если я действительно хочу спасти его — платье и Гришу — то одно надо снять, а другого обнять. А я стою и улыбаюсь.

— Лиза, сними платье и спускайся за шампанским.

Ура, я получила дальнейшие инструкции! Их я и ждала.

Тапочки заскользили по натертому паркету, точно коньки по льду, и я с радостью схватилась за перила. Какие же нескончаемые ступеньки и как тяжело держать спину, точно в балете — вдруг из кухни просматривается вся лестница. Я не могла вспомнить планировку нижнего этажа и не хотела оборачиваться. Я же взрослая женщина. Я не боюсь, что хозяин пойдёт следом. Я хочу, чтобы он пошёл. Но пока слышалось лишь шарканье моих новых тапок — моих!

Да подними наконец ноги, Соколова! Ты же летать должна! Неужели ты такая корова, что не хватает целого роя бабочек, чтобы приподнять тебя над полом второго этажа? Или тебе оттягивает руку пиджак?

Дверь в спальню оказалась открытой — специально? Или Гриша просто забыл ее утром или вообще никогда не закрывал. Я перешагнула через порог — во второй раз колени тряслись ещё сильнее. В первый постель оккупировала Любаша. Сейчас кровать была свободна и идеально застелена. Надолго ли?

Выдохни, Соколова, выдохни! Делай простые движения: три шага к шкафу, открыть створку — не ошиблась, мужская половина. Я схватила пустую вешалку и водрузила на неё пиджак. Их здесь было пять штук. Я их пересчитала пальцами, погладив рукава каждого, точно в них спрятались Гришины руки. Боже… У меня дрожали теперь не только коленки, но новая дрожь была тёплой и сладкой. Я спешно задвинула одну створку и схватилась за зеркальную ручку другой и так и осталась стоять — вернее именно близость шкафа удержала меня в вертикальном положении.

На женской половине свободными болталось всего несколько вешалок. Остальные были заняты всяческой женской одеждой, с которой на крученых нитях свисали этикетки, без ценников. Я прошлась по каждой из них пальцами — все из одного магазина. И среди прочего красной тряпкой висел красный пиджак, который Гриша мечтает увидеть на мне в офисе.