Замуж не напасть - Лариса Кондрашова

— Не будем играть в прятки. Я знаю, что Надя — ваша подруга. И уже понял, что она простит мне всё, кроме такой шутки по отношению к вам. Не будем ссориться, ладно? Я всё осознал.

То-то же, знай наших! Евгения притворно вздыхает.

— Пользуетесь вы моей добротой. Я согласна!

Она ударяет ладонью о его ладонь.

— Пусть это будет нашей маленькой тайной.

— Тогда я вас сегодня угощаю! И прошу не спорить.

Собственно, она и не собиралась спорить. Кажется, она даже привыкла, что мужчины за неё платят.

— Вы как-то враз так изменились, — качает головой Евгения. — В это даже трудно поверить. Мне казалось, вы неисправимы!

— Вообще-то я из хорошей семьи, — говорит он и смеётся вполне по-человечески, а не ржёт…

В пять часов вечера, когда Евгения садится в знакомую "вольво", она застаёт в ней атмосферу праздника, довольства и откровенного веселья.

— Ты даже не представляешь, моя дорогая, — говорит Виталий, целуя её, — какие миллионы стоишь!

— Вот как, мною уже начали торговать?

— Как ты могла подумать! Я не продал бы тебя и за миллиард… Но тем не менее, кое-кто думает…

— Таля, ты говоришь загадками!

— Сегодня я заключил самый выгодный контракт в своей коммерческой деятельности. Причем, ни одна сделка до него не стоила мне таких малых усилий.

— Что это за сделка, я могу узнать? Или ты так и будешь изводить меня намеками? — шутливо замечает Евгения, чувствуя почему-то странную тревогу. — Разве после всего, что было, между нами могут быть недомолвки?

Тут она не вполне искренна. Более того, она играет роль женщины, стоящей с ним по одну сторону баррикад. На самом деле она лишь усыпляет его бдительность, чтобы добиться откровенности и уже тогда решать, на какой она стороне. Похоже, эта роль ей удается, потому что Виталий начинает ей обо всем рассказывать.

— Смешно сказать: Аристов хочет, чтобы я с тобой расстался.

— Зачем?

— Думаю, он к тебе неравнодушен.

— Ну и что же? Сам-то он женат и, насколько я знаю, не собирается в своей жизни чего-нибудь менять.

— В своей не собирается, а на твою, как видишь, решил покуситься.

— И в чем это выразилось?

— В совершенной нами сделке: он передает мне контракт в обмен на честное слово, что я с тобой расстанусь.

— Ты согласился? — она спрашивает спокойно, без возмущения, но внутри её всю трясет! Что они оба себе позволяют!

Виталий медлит. Похоже, он уже жалеет, что рассказал ей об этом. Меньше знаешь — крепче спишь! Небось, так Аристов ему посоветовал?

— Конечно, пришлось дать честное слово…

— Что ты меня бросишь, — договаривает Евгения.

Он, деланно смеясь, обнимает её.

— Ерунда все это! Слово — оно и есть слово! Сотрясание воздуха. Это не документ. Не расписка, не вексель, не договор. Просто Аристов передал мне договор на поставку кондитерских изделий напрямую из Швеции. Без посредников. Мы не будем афишировать наших отношений, пока…

— Пока?

— Пока я не выдержу испытательный срок, и пробная партия пройдет по всей цепочки без сучка, без задоринки. После этого от Аристова уже ничего зависеть не будет!

— А сумма контракта большая?

— Первая партия — пятьдесят тысяч баксов.

Ого! Ее ставки растут. Совсем недавно они оценивались двадцатью бутылками водки… У Евгении мелькает мысль: не послать ли их всех подальше прямо сейчас? Не устроить ли революцию местного масштаба и поставить к стенке всех, кто торгует "комиссарским телом"? Или все же попробовать досмотреть эту комедию до конца?

— Как же быть с твоим честным словом?

— Глупышка! — он обнимает правой рукой её колено, а левой уверенно крутит руль, внимательно следя за дорогой. — Купеческое слово чести! Все это давно устарело. Твой Толян — наивный романтик. Еще бы на дуэль меня вызвал!

— Во-первых, никакой он не мой! — холодно говорит Евгения. — Теперь он скорее твой. А во-вторых, мне это не нравится!

Холод её слов отрезвляет Виталия. Он, похоже, пугается, что сотворил глупость, и думает, что она обиделась за Толяна.

— Мало его кидали, Аристова! Победствовал бы с мое! Крутые ребята дважды оставляли меня, что называется, без штанов! С себя все продавал, из дома все выносил! Квартиру сохранил чудом. Думал, не поднимусь.

— Так ты решил кинуть Толяна, потому что кидали тебя?

— Не потому! Я не хочу расставаться с тобой даже ради выгодного контракта. Но сейчас деньги сами плывут мне в руки. Это — самая обычная хитрость…

"Подлость, — мысленно поправляет Евгения, — по-моему, это слово больше всего применимо к ситуации…"

Его беспокоит её реакция. И немного злит. Если Евгения на его стороне, то зачем выеживается? Строит из себя богиню справедливости! Но, наверное, он понимает, что ему придется принимать её такой, какая есть, и в таком случае первому идти на мировую. Что он и делает.

— Жень, не будем ссориться, а? Если хочешь знать, я вовсе не собирался прокинуть его вчистую. Два процента от суммы сделки за посредничество он будет иметь. Так что зря ты представляешь меня какой-то акулой бизнеса!

— Хорошо, — смягчается она в ответ на его просительный тон, — больше о контракте — ни слова.

Они поднимаются в её квартиру.

Виталий, как всегда, с пакетами. Теперь, похоже, но так же привычно заполняет её холодильник, как и свой.

— Завтра нужно, наконец поехать ко мне, чтобы познакомить тебя с Анжелой. А сегодня мы устроим небольшой семейный праздник, — говорит он.

Кладет на книжную полку заветную папку с контрактом и улыбается Евгении.

— Нужно беречь её, как зеницу ока. В ней — наше будущее.

"Украденное у Аристова, — добавляет про себя Евгения. — Конечно, Толян — большая свинья, но помогать Виталию его кинуть — ещё большее свинство!"

Виталий целует её и скользит руками по телу.

— Нет, милый, — она отводит его руки, — должна тебя разочаровать. Нам предстоит небольшой перерывчик.

Если честно, то до "перерывчика" ещё два дня, но в голове у Евгении созрел план. Он высветился моментально, как фотовспышка: нужно вернуть Аристову его контракт и популярно объяснить — она не предмет для торгов. А если и предмет, то ему никак не принадлежащий!

Для этого хорошо бы Виталика отправить домой, но так, чтобы про папку он не вспомнил и не забрал её с собой.

Пока же она ему улыбается, шутит и в который раз себе удивляется. Евгения, которая раньше не могла сказать малейшую неправду и при этом не покраснеть! Человек, на лице которого любая переживаемая эмоция проявлялась будто на пленке! И вот она говорит заведомую ложь, не моргнув глазом!