Терапия памяти - Марина Крамер

Я очень боялась кататься на нем, но всегда оказывалась у билетной кассы раньше подружек, с которыми пришла. Учила себя преодолевать страхи… не скажу, что помогло…

Помню, на съемках какого-то сериала мне пришлось перелезть через перила балкона на четвертом этаже и стоять, держась руками сзади.

Дело было в том, что сценарист и режиссер вписали эту сцену ночью, и возможности пригласить каскадершу не было, а снять нужно – хоть тресни. Меня обвязали за талию веревкой, как-то закрепили ее в комнате, чтобы не было видно, плюс – всю эту «страховку» контролировали два здоровенных мужика из охраны ближайшего супермаркета – вот их найти и даже за работу им заплатить у режиссера возможность нашлась – но я все равно боялась даже дышать, а не то что текст произносить. Но спасибо – там было всего две реплики, и, отсняв сцену почти одним дублем, меня благополучно вернули на балкон, однако вечером я здорово напилась, потому что боялась лечь спать и увидеть во сне, как лечу на асфальт с чертова балкона.

Сегодняшнее мое состояние было примерно таким же, только вот напиться вечером мне не светило… но можно, конечно, попросить снотворное. Свой шаг с балкона я сделаю на днях.

Аделина

Матвей, вернувшись домой после проведенной операции, выглядел довольным и почти таким, как раньше.

Это меня очень обрадовало. Неприятности мужа всегда давались мне труднее собственных, потому что со своим я могла разобраться так, как считала правильно, а вот с тем, что происходило у Матвея, – нет. И бездействие угнетало меня даже сильнее, чем его.

– Меня завтра к следователю вызывают, – сказал Матвей, укладываясь на кровать рядом со мной.

– Тебе адвокат нужен, Матвей.

– Ерунда.

– Нет! – тут уж я позволила себе слегка повысить голос. – Без адвоката в этом случае ты вообще ничего говорить не должен.

– Аделина, я ни в чем не виноват – а привести с собой адвоката автоматически значит подтвердить собственную вину.

– Абсолютно ничего это не значит! Но адвокат не даст тебе наговорить того, от чего потом сложно будет отказаться.

– А что такого я могу наговорить? Я был дома весь вечер и всю ночь, я провожал Оксану до такси и расплачивался с водителем – это и скажу, пусть ищут таксиста.

– Не будут они искать. Им очень даже интересно на тебя это повесить – и шум заодно поднять. Не могу только понять, кому это выгодно.

– Кому угодно, Деля. Тому, например, кому твоя клиника приглянулась – или земля под ней, – Матвей закрыл глаза и забросил руки за голову. – Кому угодно, – повторил он спустя пару секунд.

– Знаешь что? – я села, поддерживая загипсованную руку. – Если на то пошло – так и черт с ней, с клиникой.

– Что? – не открывая глаз, переспросил муж.

– А вот что слышал. Кому-то что-то приглянулось – пусть забирают, но тебя трепать, как Тузик тряпку, я не позволю.

– Деля, ты говоришь глупости. Никогда не замечал за тобой таких эмоциональных, но совершенно не обдуманных всплесков. Клиника – это вся твоя профессиональная жизнь. Да и часть личной. И даже речи быть не может ни о продаже, ни о чем подобном. Слышать этого больше не хочу.

– Ты совсем как Васильков! Тот меня тоже постоянно обвиняет в том, что мне только клиника и интересна!

– Я не обвиняю. Я считаю, что у хорошего врача так и должно быть – на первом месте клиника, дальше все остальное. И поменьше эмоций, Деля, это вредно во всех смыслах. – Матвей рывком сел, повернулся ко мне: – Ну, разберемся как-нибудь, успокойся, пожалуйста. Я невиновен – меня не посадят.

– Очень смешно, Матвей. Рассказать, сколько таких невиновных сидит по этой статье?

– Мне это не особенно интересно. И я уверен, что доказательств у прокуратуры не будет. Их просто не может быть.

– Матвей… – я коснулась его плеча здоровой рукой. – Я отлично знаю, что ты невиновен, мне это не нужно доказывать. Но…

– И на этом остановимся, пока разговор не зашел дальше, чем мне бы хотелось, – он перехватил мою руку, повернулся и поцеловал ее. – Ты мне веришь, это главное. Что ты хочешь на ужин?

– Рыбу, – вздохнула я.

Но где-то наверху решили, что сегодня поесть рыбы мне не удастся.

Буквально через тридцать минут позвонил Васильков:

– Деля, прости, что дома беспокою, но случай срочный.

– Что такое?

– Мне только что позвонил прокурор. Его дочь попала в аварию, скальпированная рана головы, сильно задета левая глазница, левое ухо почти оторвано… он просит, чтобы ты приехала в клинику, девушку везет туда «Скорая».

– Я же с переломом…

– Деля, я прошу тебя – просто посмотри, что там.

И тут я сопоставила в голове эти слова – прокурор, его дочь, авария и тяжелые уродующие травмы – и мгновенно поняла, что буду делать.

– Так, дядя Слава, мухой поезжай в клинику, по дороге звони Ненашевой, пусть едет тоже, – распорядилась я, понизив голос. – Позвони Басалаеву, пусть готовят экстренную операционную и ждут меня, я буду через час. Все, отбой.

Не знаю, понял ли дядя Слава, что я задумала, но это было уже и неважно.

Я вышла из спальни, на ходу натягивая кардиган с широкими рукавами.

– Матвей, бросай все, мне надо срочно в клинику.

– Зачем? – удивился муж, разделывавший у раковины кусок семги.

– Там что-то экстренное, нужна моя консультация.

– Ты на больничном.

– Матвей, сейчас не время мериться крутизной! Я нужна в клинике, сама за руль сесть не могу. Не поедешь ты – я вызову такси.

Матвей шваркнул нож в раковину, вытер руки бумажным полотенцем, потом открыл воду.

– Пять минут.

По дороге я придумывала повод, по которому Мажаров должен будет остаться в ординаторской или в моем кабинете, но потом вспомнила, что все просто – приедет Васильков, а именно он отстранил Матвея от операций, так что только он и может разрешить ему вновь оперировать. Отлично…

Если я сейчас все правильно сделаю, то обо всех нелепых обвинениях можно будет забыть, и Матвей сможет спокойно работать, а я долечу чертову руку дома, не раздражая никого своим присутствием в клинике. Только бы получилось…

«Скорой» еще не было, это я выяснила на шлагбауме и предупредила охранника, чтобы пропустили сразу, без звонков, как и явно едущего следом прокурора. Слово «прокурора» я благоразумно заменила на «сопровождающую машину», чтобы избежать вопросов от Матвея.

– Ты пока в кабинете у меня подожди, там дядя Слава, – невинным голосом попросила я, когда мы припарковались и пошли в корпус.

– Я сегодня водитель, – усмехнулся Матвей. – Ну, хоть кофейку попью.

– Вот-вот…