Выстрел в прошлое - Наталья Александрова

Натэлла как будто прочитала ее мысли, она обхватила головуруками, но даже в этой позе выглядела прекрасной.

— Вы ведь не знаете, как все было. Я, конечно,виновата, но опять-таки, было мне тогда всего пятнадцать, и потом, за все язаплатила сполна и теперь еще расплачиваюсь. Тогда, после родов, ушла я избольницы и от тетки ушла, осталась в нашей городской квартире жить. Как с умане сошла или руки на себя не наложила — до сих пор не понимаю. К осени родителииз-за границы вернулись, думала, легче станет, но ничего не прошло, не смоглаим простить, что бросили меня почти на два года на тетку, чудовище это.Родители меня любили, баловали очень, все самое лучшее. Что могли по темвременам, конечно. Так я и росла, в жизни ничего не понимала, ни откуда деньгиберутся, ни что дети с одного раза могут появиться. Как узнали мои родители,что за границу отца могут послать, так прямо голову потеряли. Как же, такаявозможность разбогатеть, машину можно привезти и еще кучу всякого барахла! Ачто ребенка единственного на два года бросить придется, про это они как-то недумали.

— Однако не на чужих людей, на родственников все-таки,да ведь в то время что значило за границу поехать, из нищеты вылезти.

— Да не были мы нищими! — Натэлла почтикричала. — А тетка наша — это человек страшный. Характер у нее тяжелый былпросто донельзя. Еще когда я только к ним жить переехала и ничего не случилось— за что ей было на меня сердиться? А вот встанем мы утром — она молчит.Позавтракаем — она молчит. И молчание такое тяжелое у нее, что прямо давит.Первое время я недоумевала, думала — за что она на меня злится? Угодить как-тохотела, бывало, подойду — тетя Анечка, а она молчит! Потом так глянет,пробурчит что-то сквозь зубы — и опять полдня молчит.

— Бывают такие люди, жить с ними тяжело.

— Да с ней в одной комнате больше десяти минут невыдержать было! Молчит и молчит, и все время спиной поворачивается. А у нас всемье не так было. У мамы характер веселый, пела она хорошо. А отец гостейлюбил, чтобы стол большой, все сидят. Отец все шутил, что ему грузинскийхарактер через жену передался — любит большое застолье. Вот, а у тетки в доменароду никого, тихо, как в гробу, да еще она все время молчит.

— Так у нее же муж был?

— Муж… Вот и до мужа дошли, — в глазах У Натэллывнезапно отразилась такая мука, что Надежда не выдержала:

— Господи, Натэлла, не мучайтесь, не рассказывайте, явовсе не это хочу знать!

— Нет-нет, слушайте, никому я не говорила, видно,пришло время вытащить всю эту историю на свет Божий, — Натэлла горькоулыбнулась. — Вот так страдала я у тетки, только и радости, что погулятьда на танцы сходить. Но поскольку девочка я была домашняя, то все время наулице не привыкла болтаться и дома стремилась бывать. А дома слова сказать не скем, только теткин муж иногда поговорит да приласкает. Улыбнется, пошутит, вщечку поцелует, и все тайком, оглядываясь. Говорит, пусть это будет нашеймаленькой тайной. Такая, говорит, у меня хорошенькая племянница, глаз неоторвать, ох, попадет мне от Анны! Так дело потихоньку и шло. Анна бесилась,этот мерзавец свою линию гнул. Я себя не оправдываю, силой меня никто не тянул,но лето кругом, жарко, теткин муж тот еще бабник был, любую мог уговорить, а нето что девчонку зеленую. Сейчас и не представляю, как я решилась, в угарекаком-то была…

Надежда, пораженная, смотрела на Натэллу и вспоминаластаруху Анну из Луги и сухой кашель, доносившийся из дома. Вот, значит, как всебыло! И с этим все они жили много лет…

— В общем, застала нас Анна. Уж не буду описывать, чтобыло, тошно вспоминать. Теперь уж я стала молчать, не разговариваю с Анной — ивсе. Прошел месяц, и поняла я, что подлец этот даже о том вовремя непозаботился, чтобы последствий не было. Не успела я это осознать, как Анна ужевсе поняла. Она за мной следила, прямо как кобра, — знаете, вот ходишь покомнате из угла в угол, она вроде бы головы не поворачивает, а взгляд все времяна мне. Прижала меня тетка Анна к стенке, все расспросила, потом и говорит:

— Проболтаешься кому — задушу собственными руками!

И так посмотрела, что я поняла — точно она это сделает.Загипнотизировала она меня, как удав кролика. И все девять месяцев я так и жилакак в тумане по ее подсказке.

Помню, к акушерке она меня водила, та отказалась аборт надому делать, кричала на Анну. Не вышло ничего у Анны, тогда она так решила —меня где-нибудь прятать, потом родить и от ребенка отказаться. Всю зиму мы жилив таком медвежьем углу — волки по ночам в лесу выли. Знаю, хотела бы Анна,чтобы я там родила, а ребенка она бы удавила своими руками, не дрогнули бы ониу нее, но побоялась она, что со мной что-нибудь случится и что старухи тамошниепроведают про все, а ведь это подсудное дело.

А мне как плохо было всю беременность, все девять месяцев!Сначала — тошнота, а потом, к концу ближе — так все болело! Я молчала, думала,что так и должно быть, а Анна еще и злорадствовала — вот, говорила, нашкодила,так умей отвечать! А только что же она мужу своему этого не говорила!

А дальше вы все знаете. Приехали мы сюда, в город, вположенный срок отвела меня Анна в роддом, сестричке в приемном покое денегдала, чтобы приняли… Вот и все.

Натэлла внезапно закрыла лицо руками, и Надежда опятьпоразилась, с какой грацией она это сделана.

— Когда девочка умерла, у меня как камень с душисвалился, такое облегчение, вот, думаю, как судьба распорядилась. Нечегонежеланному ребенку на свете делать. Думала, уйду, забуду и тетку, и вас всех,все пройдет.., но не получилось. Я с Сергеем встретилась, когда мне двадцатьдевять лет было. А до этого, верите ли, ни на кого смотреть не могла, так ижила сначала с родителями, потом одна. Он мне жизнь подарил, и любовь. Показал,как это бывает, когда люди любят друг друга и хотят быть вместе. Все у менятеперь есть, а детей нет. Это мне за то, что радовалась, когда дочка умерла.Нет у меня детей! — с рыданием выкрикнула Натэлла.

«Есть!» — чуть было не сказала Надежда, но вовремя закрыларот рукой.

Натэлла ничего не заметила. Она уже успокоилась и бездумносмотрела в окно.

— Вот, теперь вы все знаете, что же вам от меня нужно?

— Натэлла, — начала Надежда твердо, — мненужно, чтобы вы познакомили меня со своим мужем. Если я пойду к нему сама, онпросто не станет со мной разговаривать, а мне очень нужно выяснить у него, кто былаего первая жена Эля, где она работала и чем вообще занималась. Мне кажется, вэтом ключ ко всему. Кстати, он никогда не упоминал при вас такую фамилию —Глебов?

— Не помню. Но постойте, ведь если я вас представлю, ядолжна буду ему все рассказать?

— Вот именно. Поговорите с мужем, Натэлла. Дело этопрошлое, он вас любит, да и тогда вы, в общем-то, ни в чем не были виноваты.Расскажите ему все, Натэлла, иначе это придется сделать мне. Он мне не поверит,возникнут осложнения, и время будет упущено.