Санный след - Ирина Глебова

Петрусенко оглянулся, увидел брошенное на пол женское манто, поднял и отряхнул его. Накинул на плечи Анисимовой.

— Кирилл, бери своих людей и везите Ксению Аполлинарьевну к ней домой. Пусть там, у входа, на виду, стоит ваша пролетка, и полиция… Вы оба — будьте в доме.

— Разве ты поедешь один? — тревожно спросил Кирилл Степанович.

— Да! — Викентий энергично тряхнул головой. — Это ведь должен быть мой личный выход — монолог или ария. А массовая сцена — под самый занавес! Вот только, Кирилл, чтобы мне не заезжать переодеваться, давай обменяемся с тобой одеждой. А то неудобно: в театр — и в тулупе да валенках!

В тулупе и валенках нельзя было идти еще и потому, что Уманцев не должен был признать в Петрусенко того извозчика, которого хотя бы мельком, но уже сегодня видел.

В театре шло уже второе действие оперы. Массивная резная дверь, плотно закрывавшая зал, не пропускала в вестибюль ни звука. Перед нею, полный собственной значимости, стоял служащий в форменной театральной тужурке. Он был высок, прям и строг.

— Голубчик, — обратился к нему Петрусенко проникновенно. — Мне надобно вызвать из зала господина Уманцева. Небось знаешь его?

Служащий, казалось, был шокирован. Но что-то в незнакомом господине — смешинка в глазах, уверенность в голосе, — остановили его от возмущения. И все же он попробовал возразить.

— Да, Петр Арсеньевич в зале. Но ведь поет сам Собинов!

— Мы не помешаем. Господин Уманцев в третьем ряду, со своей невестой и ее матушкой. Так ты сходи.

Служащий уже сдался.

— Что же сказать? — спросил он.

— Скажи, что по срочному делу, нужен за кулисами. Да так скажи, чтоб не встревожить женщин.

Петрусенко отошел в сторону, сел в кресло у стены, расслабился… Через минуту его тело безвольно обмякло, огонек в глазах потух, а лицо выражало полную растерянность и горе. Таким его и увидел вышедший из зала Уманцев. Петрусенко несколько секунд словно бы не видел артиста, потом встрепенулся, вскочил.

Гусар уже понял, в чем дело. «Так скоро?» — мелькнула мысль. Но тут же он вспомнил: «Ах, да, полиция сразу была там». Этот сыщик, приезжая знаменитость, бросился к нему, как к родному.

— Господин Уманцев, как хорошо, что я вас нашел! Княгиня и княжна с вами?

— Конечно!

Он сначала хотел возмутиться тем, что его отвлекли от оперы, но удержался. Это было бы переигрыванием. Человек, стоящий перед ним, явно взволнован. Он должен почувствовать тревогу.

— Что-то случилось, господин Петрусенко? На вас лица нет!

Сыщик подошел вплотную, взял его под руку и заговорил почти шепотом, сумбурно:

— Какое страшное несчастье! Мы чуть-чуть не успели! Но мерзавец убит! Ах, если бы только он!..

— О чем вы, я не пойму?

— Петр Арсеньевич, дорогой, только что убита ваша родственница… будущая… Госпожа Анисимова…

— Ксения? — Уманцев вскрикнул и тут же прижал ко рту кулак. Помолчал немного, приходя в себя. — Как же так? Что случилось?

— Мы почти выследили убийцу, того самого маньяка, дом его. Опоздали буквально на несколько минут. Когда ворвались в дом, пристрелив самого убийцу, женщина уже была мертва. Нет, он не успел над нею… ну, вы понимаете! Этому мы помешали. Но успел ударить ее ножом, прямо в сердце…

Уманцев закрыл ладонями лицо, прошептал:

— Боже мой… Но как с ним оказалась Ксения?

— Этого мы не знаем. И теперь уже не узнаем никогда: мертвы оба.

Тут Уманцев словно бы вспомнил:

— Леночка, Мария Аполлинарьевна! Как я им об этом скажу?

У Петрусенко скорбно опустились плечи.

— Да, да, тяжелая предстоит вам миссия. Вы ведь теперь самый близкий им человек, потому я и вызвал вас. И вот что, Петр Арсеньевич… Пусть еще ближайшие полчаса побудут они в неведении, а вы поедемте со мной, взглянете на жертву — для протокола опознания, как близкий человек.

— Куда?

— В дом Анисимовой.

— Вы… — Гусар хотел спросить: «Вы перевезли ее тело туда?» — но вовремя спохватился, вмиг покрывшись холодным потом. — Это случилось там, в ее доме?

— Нет, в другом месте. Мы просто отвезли ее туда.

— Понимаю…

У крыльца стояла знакомая Гусару бричка. Он вздрогнул, но сыщик этого не заметил. Указал на нее рукой:

— Поедем здесь. Сам сяду за кучера. Знаете, эта коляска осталась там, на месте преступления. На ней, видно, убийца и привез госпожу Анисимову.

У дома Ксении суетились полицейские, дверь — нараспашку. Петрусенко пропустил Уманцева вперед, следом за ними в прихожую вошли несколько полицейских. Сыщик услужливо распахнул дверь в комнату. И Уманцев, приготовившись увидеть Ксению, тотчас же и увидел ее. Она стояла, глядя прямо на него, придерживая рукой у ворота разорванное платье. Рядом с ней, чуть сзади, словно охраняя, высился мужчина с револьвером в руке.

Как ни странно, но Гусар растерялся: ничто не предвещало такого исхода. Он даже оглянулся, как будто хотел упрекнуть своего спутника: «Что же вы!..»

И сейчас же двое полицейских быстро скрутили Гусару руки, а Петрусенко презрительно усмехнулся ему в лицо:

— Я же говорил тебе, подонок, при нашей предыдущей встрече: «Praemonitus praemunitus» — Кто предупрежден, тот вооружен!

Домой в Харьков Викентий Павлович попал еще не сразу. На пару недель задержало его в Саратове другое интереснейшее дело, за которое он взялся неожиданно даже для себя. Но перед этим пришлось походить на приемы в собственную честь, разговаривать с газетчиками. А их понаехало в Саратов много, особенно из московских и петербургских газет. В одном из таких интервью, когда настырный и нагловатый репортер все допытывался: «Как же вы раскрыли убийцу? Методом дедукции или слежки? Или просто повезло?» — Викентий Павлович вдруг вспомнил необыкновенно отчетливо: снег, застывшие, но все равно слишком яркие лужи крови, страшное обнаженное женское тело… И след на снегу — санный полоз, неровно рыхлящий снег по краю… С этого деформированного следа, возможно, и потянулась ниточка… Усмехнувшись, Петрусенко ответил газетчику:

— Все было очень просто. Я нашел преступника по санному следу.

— Как, — очень удивился тот, — по одному санному следу?

Викентий Павлович пожал плечами:

— Почему бы и нет? Ex nihilo nihil fit.

И не стал переводить, не заботясь, понял ли его репортер. Сам-то он отлично знал, что из ничего и в самом деле ничего не получается. Все дается большим трудом. И что нелегок путь от земли к звездам. И что почести рождаются в трудах. И что древние римляне — мудрейшие люди: на все случаи жизни уже давным-давно придумали крылатые выражения…