Архоны Звезд - Элисон Бэрд

И в этот момент в мозгу у нее заговорил голос:

Ты воззвала ко мне, и я здесь.

Полыхнула яркая вспышка, в воздухе будто открылся пролом, и на поляне возник человек в белом. Еще одно подобие Дамиона, или так казалось. Лорелин вскрикнула, а фигура шагнула к Мандрагору:

— Оставь ее.

Это ты! — мысленно ответила Эйлия. — Наконец!

Мандрагор посмотрел на появившегося со страхом и ненавистью. Потом он шагнул назад и выпрямился во весь рост, будто стал на глазах выше. И обернулся к Эйлии:

— Что ж, пусть ты переменилась и сила твоя выросла. Но и моя тоже!

С этими словами он потянулся к своей темной силе, призывая демонов. На помощь!

Он вытянул руки, и будто небо покрылось тучами и свет померк, он начал превращаться, становясь чешуйчатой башней с разинутой пастью. Красным драконом.

— Эйлия! — крикнул Дамион. — Камень!

Эйлия полезла в карман и вытащила Камень Звезд, сияющий, как кусочек солнца, и тоже изменила облик. Перед зрителями она предстала в образе единорога белее облака, изящного, как газель, с рогом, блестящим, как ледяная спираль, — аликорн с Тарнавина, жемчужные винтовые рога которых растут на живом самоцвете, вроде драконтия лоананов. Но у основания спирали этого рога сиял белесый свет: там лучился Камень Звезд. Он стал частью ее тела.

— Как она красива! — ахнула Лорелин.

Но единорог не поднял рога, не бросился в атаку. Эйлия повернулась и побежала в лес, легко скользя между тесно растущими стволами. Дракон расправил крылья и взлетел над лесом, преследуя ее.

— За ними, — спокойно сказал Дамион и тоже побежал в лес. Лорелин и Йомар, оправившись от недолгого остолбенения, последовали за ним.

Через довольно долгое время деревья стали редеть, и перед бегущими появился белый песчаный берег. Единорог добежал до берега моря и повернулся — еще сильнее заиграл самоцвет в основании рога. Конечно, сейчас Эйлия бросится в бой — или враг в страхе отступит перед Камнем, как уже было однажды.

Но дракон с ревом бросился на нее с неба. Эйлия повернулась и прыгнула в воду. В полете облик единорога задрожал и сменился образом дельфина, который нырнул изящной дугой в воду, подняв фонтан брызг. Дракон подобрал крылья и нырнул следом.

Эйлия мчалась мимо удивительных зарослей и башенок барьерного рифа, выплыла в чистые глубокие воды. Нырнув в большой пролом в стене коралла, она ждала, затаив дыхание, пока лоанан проплывет мимо. В этом виде она могла полчаса прожить без воздуха, но потом должна была бы всплыть на поверхность.

Мимо нее пестрыми косяками проплывали рыбы. Рыба-саргон с изогнутыми рогами на голове, придающими ей царственный вид, прошла на палец от ее головы. Морской кабан пробирался среди водорослей, как его сухопутный тезка по земле, бочкообразное тело покрывала чешуя, а хвост колыхался, как у рыбы, но под телом было четыре коротких ноги с когтями, и впереди торчало рыло, как у вепря. Выше узкие и длинные черно-белые герахавы выскакивали стрелой из коралловых пещер, резко ударяя крыльями, они действительно летали под водой: чудесные птицы, всплывающие к поверхности только вдохнуть, и не выходящие на берег даже для кладки яиц.

Эйлия ждала, озабоченно глядя на все эти диковинные создания, но знала, что они не испугаются вернувшегося дракона и не предупредят ее. Она долго ждала в напряжении, боясь увидеть над собой в проломе голову дракона. Но он не вернулся — только пара арайнийских дельфинов выплыла из глубины и закружилась вокруг Эйлии, с неприкрытым любопытством разглядывая чужака в своем подводном царстве. Наконец легкие стало жечь, и надо было всплыть и вдохнуть.

Дамион стоял у края воды, ожидая, пока вернутся оба противника. Лорелин и Йомар держались чуть позади.

— Если это Дамион — если он в самом деле вернулся, — почему он ей не поможет? — спросил Йомар.

— Не знаю! Дерись, Эйлия, дерись! Почему она не вступает в бой? — не могла понять Лорелин.

— Может, она в глубине души по-прежнему не хочет?

— Но она должна!

При этих словах дельфин вылетел из воды фонтаном пены, высоко в воздух. Посреди прыжка он снова переменился и стал лебедем, взмыл к небу на белых крыльях, вытянув грациозную шею копьем. Вслед за ним выскочил из воды дракон и погнался за птицей, вытягивая когти.

— Эйлия, осторожно! — крикнула Лорелин.

Поздно. Когти дракона сомкнулись на теле птицы, он захлопал крыльями, торжествующе заревел и повернул к берегу. Друзья с ужасом смотрели на смятую груду перьев на песке под когтями Мандрагора…

— Нет, — выдохнула Лорелин. — Нет…

Вспышка — и вдруг красный дракон оказался на спине другого лоанана. Его чешуя горела перламутром, крылья — как белые паруса, глаза синие, как океан, и драконтий пылал светом Камня. Затрубив, дракон поднялся, сбросив с себя врага, и развернулся лицом к эфирному лоанану.

Люди смотрели, ошеломленные, как белый дракон расправил крылья и взмыл в воздух.

— Она великолепна! — воскликнула Лорелин. — Но на этот раз она действительно изменилась. Она больше не Эйлия!

Но в то же время она подумала: «И все-таки это она. В ней всегда было больше, чем можно было заметить. А насколько больше, теперь стало видно».

Завертелись, смешавшись, небо и земля, когда закрутились, сцепившись в битве, Эйлия и Мандрагор. Потом Эйлия сумела вырваться и поняла, что летит к земле в стремительном штопоре. Горизонт кренился и переворачивался, а она пыталась вернуть себе управление полетом. Роща бросилась ей навстречу, Эйлия едва сумела от нее уклониться. Где Мандрагор? Она чуть покосилась влево, радуясь, что развитое периферийное зрение дракона позволяет следить за преследователем, не поворачивая головы полностью. Но его не было видно… и вдруг он ударил ее — сверху, вцепившись когтями и сжимая на шее тиски челюстей. Он прокусил ей горло, и белый дракон ударил ногами, разрывая ему подбрюшье скорее инстинктивно, чем намеренно. Красный дракон взревел и отпустил ее. Она посмотрела в его пылающие глаза, ощутила странную смесь страха, ярости и боли. Это был Мандрагор, но был и еще кто-то в этих глазах: кто-то более древний, более сильный, но недоступный ужасу и гневу, которые терзали человеческую душу дракона. Этот другой был далеко вне подобных вещей. Он был холоден, бесстрастен, и вело его лишь чувство какой-то целесообразности, которое она не могла даже начать постигать. Была ли это первобытная сущность, наследство рептилии, все еще живущей в разуме человека, резко усиленная превращением в дракона? Или это было что-то другое — древнее стремление, древнее всех миров? Та Сила, что все еще правит из своей тюрьмы в глубинах черной звезды? Вдруг щели драконьих зрачков показались Эйлии щелями в бездну, во внутреннюю тьму. И она отшатнулась от нее. Ее противник — Мандрагор, или то, что сейчас им владело, — воспользовался минутой растерянности, чтобы нанести удар, распарывая ей бок когтями. Тут же он повернулся и полетел к вершинам Хиелантии, к густой завесе облаков. После секундного замешательства она полетела за ним. Он не должен оставаться в этом мире на свободе.