Храм океанов - Александр Прозоров

Повелитель Драконов погрузился в долгое размышление, покачивая хвостом возле стенки котла. Потом решительно ответил:

— Нет! Ученый не должен быть суеверным. Как она говорила? «Боги, Древом рожденные, и боги звериные». Что за безумная глупость?! Боги из Древа? Откуда?! Нет, это был бред. Пустые страхи не должны побеждать рассудок и логику, Зеленец. Именно разум отличает нас от животных! Решим судьбу смертных, опираясь только на логику и потребности дальнейших исследований. Мы еще не нашли разгадку их привязанности. Мы не получили семя. Мы не знаем, как долго они смогут протянуть в диком лесу, не обладая волей и развитым умом? Там будет за чем понаблюдать. Живые они намного интереснее мертвых. Решено! Пусть улетают…

Древний род богов Ари еще не успел обзавестись каменным храмом. Желание его соорудить все чаще возникало в умах властителей здешних земель — но простого желания для такого строительства было мало. Ведь храм нужно придумать, затем составить порядок возведения, найти для него материал, подготовить слуг, способных и умеющих тесать и класть камень, руководить ими, кормить, поддерживать необходимую численность…

Пользоваться чужими придумками и планами считалось среди повелителей неправильным. Каждый род должен обладать своим, неповторимым сооружением — не только сохраняющим в безопасности кладки, но и доказывающим сплоченность клана, его многочисленность и наличие великих умов, способных на такое созидание.

Увы, как раз с мудрецами, хорошо понимающими свойства камней, умеющими укладывать их плотно и надежно, в роде Ари было плохо. Не то чтобы северные боги уступали иным в разуме — но здешние обильные земли, покрытые густыми лесами, позволяли богам на протяжении многих поколений при возведении строений любой сложности обходиться лишь растениями. А раз так — то и ковыряться с валунами никто не привык.

Правда, храм Ари все-таки существовал, причем был постарше многих. Но возведен он был из земли. Попросту — насыпан. Когда-то очень давно, во времена изобретения клюворыла, род общим уговором собрал своих зверей и направил сюда, к пологому взгорку у слияния двух рек.

Всего за лето, обкапывая дальние подступы и перенося землю на холм, могучие звери насыпали целых четыре земляных кольца — четыре крутых вала, высотою равных кронам деревьев. Склоны сразу засеяли жасмином и рябинником, а через год, когда корни надежно связали землю в единое целое, поверху рассадили березы и клены, выгоняя ростки в деревья волевым приказом. Через год растения стали достаточно большими, чтобы опустить их горизонтально и заставить ветки врасти в землю на соседних валах.

Поначалу храм был даже знаменит: высокий, правильной формы, трехсот шагов в диаметре и с идеально ровной площадкой наверху из плотно сплетающихся древесных стволов, опушенных густой листвой. Именно под стволы, вниз, через небольшие лазы и уходили богини для окончания праздника Плетения. Там пространство между валами было разделено на бесчисленное количество просторных нор — сухих, чистых, недоступных зверью. Позднее понизу были даже прорыты канальчики для отвода за пределы храма стекающей сверху дождевой воды.

Однако с тех пор, как в разных концах планеты начали возникать храмы каменные — вечные, не нуждающиеся в присмотре, с малым числом нор, каждая из которых была настоящей крепостью, — слава храма Ари померкла. Богов становилось все меньше. Храмы больше не нуждались в сотнях камер для кладки — наиболее важными качествами становились прочность и безопасность.

Впрочем, когда проводились большие, действительно большие праздники Плетения, земляные строения все же доказывали свои преимущества: туда можно было смело приглашать всех желающих. Столько, сколько не вместили бы разом все каменные святилища, вместе взятые.

Весенний праздник рода Ари стал именно таким — беззаботно щедрым, открытым, свободным! Арийцам было чем гордиться: именно их, северный, мудрец сотворил чудо, создал великое изобретение, открыл врата к новому уровню развития, показал путь к другим мирам. Отныне боги уже могли примерять на себя звание Сеятелей, созидателей новых планет и новых жизней. Ради Повелителя Драконов, в очередной раз прославившего сородичей на всю планету, и было объявлено торжество. Любой желающий мог прилететь сюда, на берега Храмовой реки, увидеть своими глазами ученого, задать вопросы, обменяться с ним мыслями, сплестись воедино.

А хотелось этого очень и очень многим…

Повелитель Драконов явился на праздник одним из последних. Не потому, что кичился славой или испытывал пренебрежение к другим богам. Просто, находясь всего в полутора перелетах от святилища, он мог точно подгадать время прибытия к самому разгару празднества. Тем же, кто добирался издалека, приходилось планировать путь с запасом. А попутные ветра и удача этот «запас» нередко сильно увеличивали, позволяя сэкономить порой по два-три дня.

Время Плетения — это тот недолгий период в году, когда повелители с легкостью переносят близость своих собратьев, а потому ученый опустился на берег Храмовой реки сразу на двадцати ящерах: трое учеников, их стражи, а также нуары Дракона образовали внушительный эскорт.

Движения и разговоры на высоком холме с ровной деревянной площадью наверху замерли — все повернули головы к виновнику торжества. Соскользнув с шеи ящера, мудрец дождался Зеленца, Растущего и Тонкохвоста, в их сопровождении неторопливо поднялся по густо поросшему зверобоем склону.

Тут же на них обрушилась волна восторга, восхищения, приветствий и радости. Боги упивались умением и мужеством ученого — тот пересылал похвалы ученикам, без умения которых он не смог бы ни заболотить нужной пещеры, ни собрать нужных знаний, ни общаться с миром во время полета, ни создать необходимых слуг.

Некоторое время боги клана Повелителя Драконов купались в почестях, потом слова простого одобрения стали сопровождаться вопросами о том, как удалось совершить те или иные открытия? Дискуссия сперва рассыпалась на горсть раздельных бесед: одни удивлялись использованию Зеленцом костров для обогрева слухачей и памятников, другие интересовались у Тонкохвоста хитростью распределения ледниковых вод — ведь их тоже требовалось подогревать перед тем, как применять для орошения. Растущему же пришлось рассказывать о правильной подготовке земли для проращивания лилий и Древ.

Затем, естественно, интерес объединился вокруг устройства летающей лилии и тонкостей крепления стеблей. Ведь первые полеты ученого наглядно продемонстрировали, что подняться ввысь, оказывается, намного проще, нежели потом оттуда спуститься. И сборище великих умов планеты принялось искать пути безопасного отделения листьев и даже нащупало интересные варианты — например, специальной петли, выходящей к середине клубня, чтобы ее можно было перерезать изнутри. Либо встраивание в стебли мелких животных, способных по команде оные перегрызть.

Наиболее интересной, но и самой сложной стала идея Чернушки вживить вдоль одревесневших жил растения желудочную ткань. Не занимая места и почти не отличаясь от прочего стебля в обычное время, по волевому импульсу она начнет выделять желудочный сок, который разъест волокна — и корень с путешественником благополучно уйдет на посадку.