Ночной убийца - Джон Сэндфорд

— Ты спрашивал у Боба, есть ли у Джо татуировка?

Прайс откинулся назад.

— Я еще в своем уме, — сказал он. — Первое, что здесь узнаешь: не задавай вопросов насчет чертовых наколок. Делай вид, что их нет. Но Джо сидел. И был членом банды «Семена». Могу спорить на что угодно, у него есть татуировка.

Когда Коннел и охранник вернулись, Лукас делал записи у себя в блокноте.

— Гарри Рой Уэйн и Джерри Гай Уэйн, — говорил заключенный. — Они братья, работают в «Катерпилларе». Они вам расскажут.

— Это все? — спросил Лукас.

— Да, все.

Д. Уэйн развалился на кушетке и закурил вторую сигарету. Потом взял пачку «Мальборо» и засунул в карман.

— Я не стану тебя обманывать, — сказал Лукас. — Не думаю, что этого достаточно.

— Если вы поймаете нужного парня, все будет в порядке, — ответил Прайс.

— Да, если он существует, — Лукас встал и сказал Коннел: — Если у тебя больше нет вопросов, нам пора.

— И что у нас есть? — спросила Коннел, пока они ждали машину.

Она запустила руку в пакет с чипсами со вкусом шнитт-лука, купленный за шестьдесят центов в автомате.

— Дьявольское совпадение, — ответил Лукас.

Он кратко рассказал о нервной исповеди Прайса, о расследовании Дела на пожаре, мертвом помощнике шерифа и стволах пятидесятого калибра.

— Так что «Семена» в Миннеаполисе, — подвел он итог.

— Джо Хиллирод отбывал срок за изнасилование?

— Прайс сказал, за секс, поэтому я точно не знаю, что именно он имел в виду. Но если он из шайки «Семян», это многое объясняет, — ответил Лукас. — Дай-ка мне чипсов.

Коннел передала ему пакетик.

— И что же?

Лукас захрустел чипсами — крахмал и жир. Превосходно.

— У «Семян» постоянные проблемы с законом, поэтому даже есть постоянный адвокат. Им хорошо известно, как мы работаем. Они постоянно перемещаются, но по большей части остаются на Среднем Западе, в тех штатах, о которых мы говорим. Ну а длительные промежутки между убийствами могут объясняться тем, что Джо в это время сидел в тюрьме.

— Хм, — Коннел забрала у него чипсы и доела остатки. — Звучит многообещающе. Видит бог, они достаточно безумны.

Коннел позвонила из аэропорта и довольно долго разговаривала с женщиной из своего офиса, записывая что-то в блокнот. Лукас стоял рядом и смотрел в пустоту. Пилот старался держаться от него на расстоянии.

— Хиллирод живет возле озера Верхнее, — рассказала Меган, повесив трубку. — Он был осужден за вооруженное нападение с отягчающими обстоятельствами в округе Чиппева в марте восемьдесят шестого года и получил тринадцать месяцев. Освободился в апреле восемьдесят седьмого. В августе того же года совершено убийство.

— Все сходится. А больше он не сидел?

— Пару раз, но недолго. В январе девяностого был осужден за попытку изнасилования, и ему дали двадцать три месяца. Хиллирод вышел за месяц до нападения на Джину Хофф в Тандер-Бее.

— Но есть еще убийство в Южной Дакоте…

— Да, — кивнула Коннел. — Оно произошло в девяносто первом году, когда он отбывал срок. Это самый странный эпизод из всех, что мне удалось найти: жертву не просто выпотрошили, ей нанесли несколько колющих ударов. Может быть, ее убил кто-то другой.

— А чем Хиллирод занимался после освобождения?

Коннел полистала блокнот.

— В девяносто втором его обвинили в вождении в нетрезвом виде, но ему удалось доказать свою невиновность. В том же году Хиллирод получил штраф за превышение скорости. Его последний известный адрес — где-то возле озера Верхнее, в городке с названием Две Лошади. Судя по нынешним водительским правам, он живет в Стедмене. Моя подруга не нашла этого места на карте, но позвонила в офис шерифа округа Каррен, и ей сказали, что Стедмен расположен на перекрестке дорог в паре миль от Двух Лошадей.

— А твоя подруга не спросила про Хиллиродов?

— Нет. Я подумала, что мы должны сделать это сами.

— Хорошо. Давай вернемся в Миннеаполис. Перед тем как браться за «Семена», я хочу поговорить с Делом, — Лукас огляделся по сторонам в поисках пилота и добавил: — Если мы благополучно доберемся обратно.

Когда они преодолели половину пути, Лукас сказал:

— Двадцать три месяца. Значит, изнасилование было так себе.

Он сидел, закрыв глаза и вцепившись в ручку над головой.

— Изнасилование есть изнасилование, — с нажимом произнесла Меган.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, — сказал Лукас, открыв глаза.

— Я знаю, что имеют в виду мужчины, когда так говорят, — проворчала Коннел.

— Поцелуй меня в зад, — ответил Лукас.

Пилот поморщился и отвернулся, а Лукас снова закрыл глаза.

— Я не собираюсь терпеть подобную чушь, — ровным голосом отчеканила Коннел. — В частности, комментарии относительно изнасилования. Мне плевать, что охранник из Уопана называет меня деткой, — он глуп и отстал от жизни. Но ты совсем не дурак, и когда ты намекаешь…

— Я ни на что не намекаю, — перебил ее Лукас. — Но некоторым жертвам не мешало бы думать, с кем они собираются связаться. С другой стороны, представь себе женщину, которую избили бейсбольной битой, она потеряла несколько зубов, у нее сломан нос, а вагину зашивает хирург, потому что она разорвана в клочья. Этой ни о чем таком думать не нужно. Какой из вариантов ты выбираешь?

— Меня не устраивают оба, — ответила Меган.

— А еще ты не хочешь умереть и платить налоги, — сказал Лукас.

— Но изнасилование — это не смерть и не налоги.

— В конечном счете самое страшное, что с тобой происходит, — это смерть и налоги.

— Не хочу с тобой спорить, — ответила Коннел. — Нам нужно вместе работать.

— Вовсе нет.

— Что, собираешься вышвырнуть меня вон только из-за того, что я спорю с тобой?

Лукас покачал головой.

— Меган, я не хочу, чтобы на меня набрасывались, если я скажу что-то вроде «так себе изнасилование». Ты ведь прекрасно поняла, что я имел в виду: случай не был очевидным, иначе Хиллирод получил бы более серьезный приговор. Наш убийца вспарывает женщинам животы. Весьма возможно, что он курит при этом сигареты. Он настоящее чудовище. И если он насилует кого-то, то ни в чем себя не ограничивает. Я не знаю деталей преступления, в котором обвинили Хиллирода, но срок в двадцать три месяца не соответствует профилю нашего убийцы.

— Ты просто не хочешь, чтобы дело оказалось простым, — сказала Коннел.

— Чепуха.