Серебряная ведьма - Сьюзен Кэррол

– Симон, что такое? – спросила Мири.

– Ничего. Просто вспомнил, надо кое-что сделать перед уходом. Ты пока готовься, а я… – Он состроил гримасу. – Пока я выполню обещание, которого не должен был давать.

Мири заканчивала причесываться, упрятав косы под широкой шляпой. Симон велел ей подождать в комнате, пока он будет выполнять нелегкую задачу: сообщит Пилларам, что их единственный ребенок погиб.

Но, как только Мири вышла в холл, ее поразил крик женщины, полный боли и страдания. Лицо бедной женщины было залито слезами. Муж даже не пытался ее утешить. Месье Пиллар с пустым выражением лица сидел, сгорбившись, на стуле и смотрел в одну точку. Только Симон пытался успокоить женщину, положив руку ей на плечо.

С диким криком мадам Пиллар повернулась к нему и дала пощечину такой силы, что Мири сморщилась. Женщина напала на него, колотя кулаками и осыпая проклятиями.

– Проклинаю тебя! Чтобы ты горел в аду!

Мири зажала рот рукой, ожидая, что Симон схватит женщину за руки и отбросит в сторону. Он был гораздо сильнее и мог бы сделать это. Но он мужественно принимал побои мадам Пиллар, терпел ее рыдания и проклятия.

– Почему ты ничего не сделал? Ты… ты же охотник на ведьм. Ты должен защищать нас от зла. Если бы остановил этих ужасных женщин, не позволил бы им прийти сюда, совратить мою девочку, она бы никогда… никогда… Люси! Люси!

Постепенно руки ее ослабли, ярость перешла в несвязные рыдания. Когда она упала на Симона, он обнял ее, поначалу неуклюже, потом более нежно, прислонил се голову к своему плечу и стал бормотать что-то непонятное. На лице его, как в темном зеркале, отразилась боль женщины.

Незамеченная и оробевшая, Мири застыла на пороге. Она хотела помочь, но боялась, что ее неуместное вмешательство только ухудшит ситуацию. Не успела она решиться, как месье Пиллар встал, позвал горничную, которая робко вошла из кухни. Оторвав жену от Симона, он толкнул ее в сторону служанки, велев той присмотреть за хозяйкой. Когда девушка увела рыдающую женщину в кухню, воцарилась страшная тишина.

– Месье Пиллар, – начал Симон хриплым голосом. – Я сожалею, что я не…

Но хозяин гостиницы отмахнулся от него равнодушным жестом:

– Вы сделали все, что могли, господин охотник на ведьм. Просто… просто уходите, умоляю. И никогда не возвращайтесь.

Месье Пиллар ушел в кухню, а Симон остался стоять с опущенной головой. Мири почувствовала себя лишней в этой трагической истории, в которой не принимала никакого участия. Она осторожно подошла к Симону. Под ее ногами скрипнула половица, и он посмотрел на нее пустым взором. След от удара мадам Пиллар сошел, по Мири почему-то знала, что Симон будет чувствовать его еще очень долго. Девушка нежно коснулась его щеки.

– Симон…

Но он поймал ее руку и оттолкнул. В его взгляде что-то погасло, словно он оттолкнул и ее тоже.

– Ладно. Давай просто соберем вещи и уйдем отсюда, – сказал он. – Этот день тоже собирается быть чертовски жарким.

Мири направила лошадь по ухабистой тропинке вдоль берега реки. Солнце ярко сверкало на неспешной воде. Поскольку Мири считала, что три женщины, которых они преследовали, направились по воде, Симон предложил начать поиски по берегам реки Шер.

На реке кипела жизнь. Двое грязных старых рыбаков удили рыбу на другом берегу, плот, груженный товаром, пробирался вверх по течению. Было видно, как трудно ему перемещаться, учитывая сильный спад воды в реке. Паромщики яростно ругались, когда плот застрял на отмели. Река Шер, как и остальные водоемы в долине, пострадала от засухи. Поправив поля шляпы, Мири видела, что уровень воды спал настолько, что выступили илистые отмели, обнажая белые корни и заросли камыша, которые обычно скрывались под водой.

Мужчина, ехавший рядом с Мири, стал совсем другим. Как только они покинули «Медную лошадь», Симон разговаривал крайне мало, и выражение его лица исключало всякое обсуждение неприятной сцены в пивной.

Мири отлично понимала, что его гнетут мрачные мысли, но молчать она больше не могла. Направив Самсона поближе к Элли, она сказала:

– Симон, мадам Пиллар просто была вне себя от горя. Иначе, уверена, она ни за что бы не обвинила тебя…

– Почему нет? – хрипло прервал ее Симон. – Именно я виноват. Я должен защищать от колдовства такие семьи, как Пиллар. Это единственная причина, почему я стал охотником на ведьм.

– Но ты сделал все возможное, чтобы остановить Серебряную розу. Ты действовал в одиночестве без чьей-либо помощи. Невозможно защитить от зла всю Францию.

Однако Мири с сожалением понимала, что он пытался сделать именно это. Лицо его исказила гримаса вины, рот сжался в тонкую линию от презрения к самому себе. Симон бросил быстрый взгляд через плечо, словно продолжал надеяться, что можно вернуться в «Медную лошадь» и как-то помочь Пилларам, повернуть время вспять.

– Господи, ничего не надо было говорить Колетт Пиллар, несмотря на обещание, – пробормотал он. – Постарался бы как-то сгладить причину смерти Люси, мо матери было бы лучше вовсе не знать о том, что случилось с девушкой.

– Нет, не лучше, – грустно проговорила Мири. – Моего отца не было много лет. Ты даже не представляешь, как больно, когда любимый человек просто исчезает, как мучительна неизвестность. Я не знала о его смерти до прошлой осени. Мне было страшно подумать, что он никогда не вернется, но узнать правду оказалось большим облегчением.

– Сожалею о твоем отце, Мири. Возможно, что ты права. Лучше все знать, но могила – слишком холодное место, и возврата оттуда нет. Я понял это, когда пришлось хоронить отца, мать и младшую сестру.

Слова его прозвучали сурово и жестко. Если бы она не привыкла к его низкому голосу, Мири не смогла бы уловить в нем грустные ноты. Она вспомнила, как много лет назад он рассказывал ей про свою семью, которая вымерла во время чумы вместе со всей деревней. Чумы, которую, как верил он, наслала на них ведьма. Она протянула руку и коснулась руки Симона.

– Ты кажешься таким самостоятельным, таким независимым, иногда я забываю, что у тебя когда-то был дом, семья. Ты мало рассказывал мне про них.

– Потому что я постарался забыть.

– Вспоминать об этом больно, но воспоминания могут и утешить, иногда это все, что остается человеку, – добавила она тихо. – Если мы позволяем себе забыть тех, кого любили, они умирают для нас навсегда.

Симон стряхнул с себя ее руку.

– Мири, не пытайся меня утешить, – резко оборвал он. – В моей жизни есть то, о чем лучше не вспоминать. Давай займемся поиском, хорошо?

Он пустил Элли быстрым шагом, заставив Мири сделать то же самое, чтобы не отстать от него. Она не обиделась на его резкость, просто погрустнела. Он знал, что вел себя как совершенный грубиян, с тех пор как они покинули гостиницу, но она постоянно касалась незаживающих мест его души, и ему было больно даже от ее нежных прикосновений.