Слуга праха - Энн Райс

«И скорее всего, никогда не найдешь. Так же, как и я. Вероятно, ее никому не отыскать. — Он жестом велел духам убираться, и комната мгновенно опустела. — Каждый человек хранит в памяти когда-то услышанную историю, которую считает либо правдивой, либо просто очень красивой. Для меня такой историей стало предание о священной горе. И слухи о твоей силе. Я побывал на вершине мира и собственными глазами убедился, что Меру — не реальная гора, как я прежде думал, а лишь плод моего воображения, мнимый идеал».

Зурван замолчал, и к его лицу вернулось прежнее оживленное выражение, вытеснившее следы усталости. В обращенном на меня взгляде явственно читалось восхищение.

«Скажи, Азриэль, — снова заговорил он, — чему научило тебя это путешествие? Что ты увидел?»

«Первое и главное: я узнал, что это возможно», — ответил я и поведал магу обо всем, что привлекло мое внимание, и о том, что города показались мне ловушками, заманивающими богов.

Мои слова удивили и позабавили его.

«Они задуманы и построены специально для того, чтобы привлекать богов, побуждать их прервать свой вечный полет и спуститься — в храм Мардука, например. Или на гору, о которой ты говорил. Города покрыли всю землю и торчат, как протянутые руки, нет, как причудливые двери, ведущие на землю, своего рода врата — да, именно врата, это слово должно больше понравиться жрецам. Уверен, что Вавилон — Врата богов».

«Каждый город служит вратами какому-нибудь богу», — презрительно хмыкнул Зурван.

«А те веселые духи, высшие существа, что беззаботно сновали в воздухе, проникали в срединных духов и оставались невидимыми для мертвых, — кто они?»

«Я уже говорил, у каждого мага есть собственное мнение, но ты видел все своими глазами, точнее, почти все. Со временем тебе откроется еще больше, но уже сейчас ты получил доказательство своей силы и убедился в их уважительном отношении к ней. Теперь ты знаешь, что срединные, как ты их назвал, духи не могут причинить тебе вред, а демоны и вовсе глупы и трусливы — достаточно лишь грозного взгляда, чтобы они обратились в бегство. Ты сам убедился».

«Но что все это значит, учитель?»

«То, о чем я говорил вчера. И больше нам выяснить не дано. Те из срединных духов, кто весел и беззаботен, поднимаются на самый верх, слабые, жалкие, унылые остаются между небом и землей, а что касается демонов… Никто не знает, откуда они берутся. Все ли они были когда-то людьми? Не думаю. Могут ли они подчинять себе и сбивать с толку людей? Да, уверен, могут. Но запомни: ты — Служитель праха и не должен их бояться, ибо они слабее и не представляют опасности для тебя. Если они встанут на твоем пути, достаточно взмаха руки, чтобы отбросить их. Если кто-то осмелится вселиться в человека, которому ты покровительствуешь, и попытается управлять им, протяни свою невидимую руку, схвати наглеца и вышвырни вон. Увидишь, это нетрудно».

Зурван тяжело вздохнул.

«А сейчас я должен отдохнуть. Путешествие было слишком утомительным, ведь я всего лишь человек. Иди погуляй по городу. Оставайся во плоти, ходи, смотри и действуй как простой смертный. Не пытайся проникать сквозь двери, дабы не пугать окружающих. А если духи станут приставать к тебе или оскорблять, прогони их либо кулаками, либо силой своего гнева. Позови меня, если будет нужда. А теперь ступай».

Я с радостью выслушал приказ, поспешно встал и направился к двери, однако голос Зурвана заставил меня остановиться.

«Ты самый могущественный дух из всех, кого я встречал. Достаточно лишь взглянуть на тебя в этих великолепных голубых с золотом одеждах, на твои блестящие волосы, ниспадающие на плечи, и сомнений не остается. Видимому или невидимому, призрачному или во плоти — тебе по силам абсолютно все, для тебя нет ничего невозможного. Ты стал бы совершенным орудием зла».

«Но я не желаю им становиться».

«Помни об этом. Помни всегда. Тебя создали дураки и неумехи, которые сделали все неправильно, а потому ты превратился в гораздо более могущественного духа, чем хотел бы любой маг, ведь ты обладаешь тем, что есть у людей…»

Я разрыдался так же внезапно и неудержимо, как в прошлый раз.

«Ты говоришь о душе? — с трудом выдавил я сквозь слезы. — У меня есть душа?»

«Этого я не знаю. — Зурван покачал головой. — Я имел в виду другое. Я говорил о том, что у тебя есть воля, свободная воля».

Зурван лег и закрыл глаза.

«Принеси мне что-нибудь, когда вернешься, — попросил он. — Что-нибудь неопасное».

«Цветы, — предложил я. — Прекрасный букет цветов, растущих у стены, возле ворот и в саду».

Он рассмеялся.

«Согласен. Да, и еще: прояви благосклонность к смертным. Не обижай их. Даже если они примут тебя за обыкновенного человека и станут оскорблять, не причиняй им вреда. Будь терпелив и добр».

«Хорошо. Обещаю». — С этими словами я отправился в путь.

— Пятнадцать лет Зурван учил меня, но все его уроки подтверждали и углубляли те знания, что я получил в первые три дня. И сейчас я несказанно рад, что помню их во всех подробностях и столетия спустя. Я хочу передать тебе все, до мельчайших деталей. Хвала Господу, теперь мне открыта в памяти и моя смертная жизнь, и бессмертное существование, и я могу соединить между собой отрывочные воспоминания, это… Это больше, чем просто отклик на мои молитвы.

Я заверил Азриэля, что понимаю его состояние, но больше ничего не добавил, поскольку жаждал продолжения повести.

— Итак, с разрешения Зурвана я сохранил плотский облик и отправился на прогулку. Вернулся я в полночь или даже позднее, когда маг призвал меня обратно. Как и обещал, я принес учителю прекрасные цветы — в огромном букете не было ни одной пары одинаковых, — опустил их в вазу с водой и поставил на столик для письма.

Зурван заставил меня во всех подробностях изложить, что я видел и делал. Я описал ему каждую улицу Милета, которую прошел; поведал о желании проходить сквозь стены и о том, как, помня запрет, сумел преодолеть соблазн; о том, как долго не мог оторвать взгляд от судов в бухте, как прислушивался к разноязыкой речи людей на берегу. Рассказал я и о мучившей меня временами жажде, которую утолял водой из фонтанов, не зная, что произойдет со мной, и о том, как вода наполняла мое тело, но попадала не во внутренние органы, которых у меня не было, а непосредственно в каждую клеточку тела.

Маг слушал меня очень внимательно.

«И каково твое впечатление? — наконец спросил он. — Какие выводы ты сделал?»

«Это было великолепно, — ответил я. — Необыкновенной красоты храмы. И мрамор, повсюду восхитительный мрамор. Здесь живут дети самых разных народов. Никогда прежде мне не доводилось встречать столько греков. Я долго прислушивался к философскому спору, разгоревшемуся в компании афинян, — он показался мне забавным и интересным. Конечно, я не мог пройти мимо персидского храма и даже был допущен внутрь, а потом и во дворец — наверное, мой облик произвел благоприятное впечатление. Я долго бродил, осматривая недавно возведенные постройки, напоминавшие мне о прежней жизни. Потом я направился к греческим храмам: меня восхитила их величина и воздушность, белоснежная отделка, а главное — жизнерадостность греков, которые, как выяснилось, еще менее походят на вавилонян, чем я предполагал.»