Среди нас 3 - Макс Вальтер

— Как ты вообще умудрился выжить в одиночку?

— Как-то, — неопределённо ответил он.

— М-да, по твоей истории хоть книгу пиши, — усмехнулся я. — Жаль, что финал у неё пока ещё открытый. А вдруг это твоя судьба, предназначение? Может, вовсе и не я избранный, а ты?

Однако ответом мне было мерное сопение. Не знаю, слышал он меня или действительно уже спал? Я ещё долго смотрел в потолок. Несмотря на усталость, сон никак не хотел идти. Его слова раскалённой иглой засели в мозгу, не давая покоя. Впервые за всё это время, с того самого момента, когда я узнал о бесах, посвящённых и прочих не поддающихся логическому объяснению вещах, я вдруг кое-что осознал: никакой я не избранный. Не всё в этом мире крутится возле меня.

Нет, я никогда не страдал эгоизмом… Хотя кого я обманываю? Именно на себе я был зациклен всю свою жизнь. Что в ссорах с отцом, что в ситуации с парнями… И даже сейчас, когда жизнь во всём мире висит на волоске, я вдруг решил, будто это зависит лишь от меня.

— Спасибо, дружище, — едва слышно произнёс я и провалился в сон, словно младенец.

Глава 14

Одиночество

Проснулся я от какого-то скрипа. Скосив заспанные глаза, увидел Швеллера, который разводил огонь в печи. За ночь баня успела остыть, но не так чтобы критично. Температура всё ещё была плюсовой, и особого дискомфорта я не испытывал. Да и отдохнувший, набравшийся сил организм, кажется, уже использовал приобретённые от предков таланты.

— Ну ты здоров спать, — начал беседу Швеллер. — Я здесь уже минут десять дверями хлопаю, хоть бы ухом повёл.

— Помочь чего?

— Нет, уже не нужно. Сейчас чай пить будем.

— Мне бы кофейку, — попросил я. — Если кипятком поделишься, буду рад.

— Даже как-то обидно стало, — усмехнулся тот. — Думаешь, мне жалко?

— Я не это имел в виду.

— Расслабься, шучу.

— Ясно. Как там погодка?

— Снег опять валит. Зима в этом году лютая. На градуснике минус семнадцать, а снегопад такой, что в пяти метрах ничего не видно.

— Ну и какие планы?

— Да особо никаких, — пожал плечами Швеллер. — Думал по городу пройтись, продукты пополнить.

— А потом что?

— Ты не мент случаем? Что-то больно дохуя вопросов задаёшь.

— Да какой там, — отмахнулся я. — Скорее наоборот.

— О как, а вчера совсем другое рассказывал.

— Просто в детали не углублялся. Да и не успел толком баланду хозяйскую распробовать. Всего неделю в СИЗО провёл, да и то бо́льшую часть в карцере.

— Ясно. С соседями, значит, не подружился.

— Было дело, — усмехнулся я.

— Ну а у самого какие планы?

— Да хер его знает, — пожал плечами я. — Хотел ребят своих отыскать да пару наводящих вопросов задать. Потом думал бесов покошмарить. А сейчас вот… не знаю, короче. До пятницы я совершенно свободен.

— Можешь ещё на ночь остаться, если моя компания тебя не смущает.

— А с чего вдруг ты меня смущать должен?

— Ну как? Я ведь вон как начудил. — Швеллер отвёл глаза. — Привык, что все меня осуждают.

— Поверь, дружище, я встречал людей гораздо хуже тебя. А твой поступок я где-то даже понимаю, хотя методы у тебя, конечно… — Я покрутил пальцами в воздухе. — Ну, это уже не мне судить. Ты с этим получше меня справляешься.

— Что есть — то есть, — согласился он. — Но с собой я тебя не возьму, уж извиняй. Это моя месть.

— Не больно-то и хотелось, — улыбнулся я. — Хотя по большому счёту враг у нас с тобой общий.

— Догадался уже.

Швеллер поднялся и вышел в парную, проверить воду в ковше. А я полез в рюкзак, извлекая на стол всё, из чего можно сварганить нехитрый завтрак. Вскоре мы уже хрустели галетами, поверх которых уложили тоненько нарезанную ветчину из консервной банки. Ели молча, думая каждый о чём-то своём. Чужие мысли я пока читать не научился, а мои уже в который раз возвращались к событиям на АЭС.

Нет, я не осуждал своих друзей, потому как понятия не имел, что за обстоятельства заставили их так поступить. Голова была больше занята другим. Я хотел разобраться в том, что произошло со мной. Какие силы удерживали меня в помещении с реактором, а главное: с какой целью? Ждать ли теперь последствий?

— Твою мать! — вдруг резко подскочил Швеллер, неслабо меня перепугав.

Я удивлённо уставился на него. А он, ничего не объясняя, подхватил ружьё и навёл ствол в тёмный угол парной. Затем выскочил на улицу и некоторое время отсутствовал. Наученный горьким опытом, я тоже ровно не сидел и ожидал приятеля, вооружившись мечами. Однако по возвращении он поставил оружие в угол у двери, вернулся за стол и ещё раз задумчиво покосился в тёмноту.

— Ты чего? — поинтересовался я.

— Да чёрт его знает, — пробормотал он. — Показалось, видимо.

— А что именно?

— Да тень в том углу клубиться начала, будто тварь зарождалась.

— Странно, я ничего не почувствовал, — произнёс я и убрал мечи в ножны.

А затем предбанник вдруг закружился, и пол прыгнул мне прямо в лицо…

* * *

Сознание возвращалось неохотно. А ещё было очень холодно. Меня трясло так, что стук зубов наверняка разносился на всю улицу. Руки замёрзли до полной потери чувствительности, как, впрочем, и ноги. Глаза я разлепил с огромным трудом, а повернув голову, едва смог сдержать стон от боли в затёкшей шее.

— Твою мать, Швеллер, ты же вроде только что дро… — Я замолчал на полуслове и осмотрел пустое помещение.

Огонь в печи, кажется, давно погас, пол и стены заляпаны кровью. Багровый отпечаток в форме ладони остался на двери, словно раненый человек покидал баню в спешке. Кажется, даже рюкзак свой оставил.

— Да что за хуйня со мной творится? — пробормотал я и попытался подняться с пола.

Ноги не гнулись, так сильно они замёрзли. Внутри, где-то в глубине души, ощущалась тянущая пустота, то самое чувство, когда понимаешь, что виноват, но не помнишь, в чём именно. Я попытался разогнать кровь по телу, чтобы повысить температуру,