Вечники. Книга 3. Книга земли - Елена Булганова

– Что тут странного? Просто все резко затормозили, – пробормотала на всякий случай Лида. Больше для того, чтобы показать, что внимательно слушает.

– Ну возможно. Но мне показалось… ладно, мне много что казалось в то время. Я ведь понимала, что встретилась с необычным человеком, но не помню, чтобы это меня особо смущало. Любовь, похоже, это тот наркоз, который напрочь замораживает в нас чувство опасности или подозрения. Николай по-прежнему неделями пропадал в лесах. Он нигде не работал и не учился, но при этом снимал просторную квартиру в центре, водил неплохую машин у. Деньги, кажется, вообще не составляли для него проблему, как будто он умел извлекать их из воздуха. А я гнала прочь странные мысли и знала, что мы всегда будем вместе. А потом случился тот день рождения, который уничтожил все мои планы и надежды. – Вера тяжело перевела дыхание и продолжала: – Помнишь, ты спрашивала про человека на фотографии? И даже что-то насочиняла себе про него? Да, когда мы познакомились на дне рождения группы, он на многих произвел сильное впечатление. Моя подруга Ирка так просто вцепилась в него намертво. А меня он, вот честно скажу, скорее напугал. Не знаю, как это объяснить. Бывают такие люди, мимолетное знакомство с которыми может разрушить всю твою жизнь. Когда он подошел, чтобы пригласить меня на танец, я по-дурацки сбежала от него и спряталась в ванной. А вот Ирка стала с ним встречаться. И в тот вечер был ее праздник. К тому времени мы с Николаем уже оба знали, что кое-кто должен появиться на свет, – скороговоркой произнесла Вера и слегка порозовела. – Конечно, на дне рождения у Ирки был и ее друг. Когда Николай увидел его… не могу даже передать, как он занервничал, весь сжался, побелел. А тот парень не обратил на него никакого внимания. Он вообще блистал на той вечеринке, как и всегда, в общем. Кто-то спросил у него о профессии, одет-то он был шикарно. Он назвался писателем и вдруг начал пересказывать нам какой-то удивительный сюжет…

– Какой сюжет? – насторожилась Лида.

– Да не помню уже. Я и тогда вполуха слушала, больше наблюдала за своим Колей. Что-то в жанре фэнтези, мы с такой литературой тогда мало были знакомы. О предательстве, о жертве… нет, не помню. Потом пошли кровавые подробности, и мне захотелось снова улизнуть. И вдруг Николай вскочил на ноги и что-то закричал на непонятном мне языке. А потом бросился на того типа, повалил на пол и начал ремнем связывать ему руки за спиной. Парней на празднике было много, они через секунду опомнились и всем скопом навалились на Николая. Да и девчонки некоторые от них не отставали. Но все они падали на пол, некоторые без чувств, другие стонали и звали на помощь. А Коля закончил связывать недвижное тело и потащил к двери. Но вернулся, подошел ко мне – я вжималась в стенку, единственная, кто оставался на ногах. И он сказал мне:

«Вера, прости».

«Что ты творишь?!» – крикнула я.

«Ничего не бойся. Я не делаю ничего плохого. И не сомневайся ни на миг, что я вернусь к тебе».

И покинул квартиру. Через некоторое время все начали приходить в себя. Серьезно никто не пострадал, но многих долго тошнило, другие не могли сами встать на ноги. Ирка вызвала «скорую» и ментов. Со мной она не разговаривала, только прошипела мне в лицо: «Не вздумай смыться! Будешь отвечать за своего дружка!»

Меня увезли в отделение, долго мурыжили, выпытывали все о Николае. Потом ты, видно, решила мне немножечко помочь – начался такой приступ токсикоза, что от меня поспешили отделаться. Я вернулась в общагу, потому что ключи от Колиной квартиры у меня отобрали. Все разбежались из моей комнаты, шарахались в коридоре. Ирка прибегала, плакала, просила сказать, где ее возлюбленный. А мне было плевать – я ждала. И однажды Коля вернулся.

Он просто перехватил меня на улице по пути из женской консультации. Я сразу поняла по его лицу – все плохо. Он выглядел изможденным, постоянно оглядывался. Первое, что он сказал, было: «Вера, ты должна немедленно уехать отсюда».

«Куда?» – Я ушам своим не верила.

«Поезжай к родителям».

«Ни за что! – возмутилась я. – Ты же знаешь, что у меня язык не повернется сказать им насчет ребенка».

«Вера, это не игрушки! Ты должна слушаться меня. Не хочешь к родителям – может, так и лучше. Уезжай в любой другой город и сними там квартиру».

«С ума сошел! – Я уже орала в голос. – На какие шиши?» Тогда он сунул мне в руки чемоданчик – ну, ты его знаешь, коричневый, там раньше книжки твои хранились – и сказал: «Здесь все, что тебе нужно на первое время».

«А потом ты найдешь меня?» – спросила твоя наивная мамочка. Он покачал головой: «Прости меня, Вера, но – нет. Тебе придется забыть про меня. Постарайся устроить свою жизнь, ты так красива, умна, у тебя все получится».

Но я только цеплялась за его рукав и мотала головой. Я была уверена, что жизнь моя закончена, и самое лучшее – это метнуться на проезжую часть под машины, едва он уйдет.

«Я не забуду, – твердила я. – Я буду все время о тебе думать. Сейчас ты бросаешь меня, но однажды тебе станет стыдно или одиноко – и тогда ты вернешься. А я буду ждать!»

Мне, глупой девчонке, казалось, что такие слова могут разжалобить и остановить кого угодно. Но он только оглядывался по сторонам и пятился от меня. А потом вдруг сказал мне слова, которые я не ждала услышать. Они как-то не вписывались в сценарий подобных сцен.

«Не жди меня восемнадцать лет, – сказал он. – Забудь хотя бы на этот срок, чтобы не страдать. А через восемнадцать лет я найду тебя, клянусь».

«С ума сошел! – заорала я. – Мы через столько лет будем уже старыми! Мы даже не узнаем друг друга».

«Годы пролетят быстро, Вера. И я всегда узнаю тебя. Но лучше не теряй время и устраивай свою жизнь. Прости, я должен бежать».

У меня не хватило сил дальше удерживать его.

Лида едва не плакала: от жалости, от обиды за мать. А та продолжала:

– Видела в кино чемоданчик, набитый до краев деньгами? Вот я такой увидала наяву. Но все же поехала к родителям, просто не смогла бы выжить одна. И без того было много паршивых дней, а уж ночей… Потом, на мое счастье, родилась ты – и стало не до страданий.

– И ты никогда его больше не видела?

Вера медленно покачала головой:

– Нет. Да я и не слишком на это надеялась. Потом умерли родители, я продала их квартиру на севере, купила жилье в Питере. Некоторые бегут от воспоминаний, но мне почему-то легче живется рядом с ними.

– Ты все еще ждешь его? – сообразила Лида и даже похолодела от этой мысли. – Ждешь, когда закончатся восемнадцать лет?

Вера в ответ снова покачала головой – нет.

– Мам, а ты еще говорила насчет Кре… то есть парня на снимке, будто из-за него кто-то пострадал, – спохватилась Лида.

– Это я узнала несколько лет спустя, когда случайно встретила свою бывшую подругу на улице. Ты тогда была со мной, но совсем маленькая, не помнишь. Я, по правде сказать, очень испугалась, что Ирка устроит мне прилюдный скандал, напугает тебя. Расстались-то мы плохо, и я понятия не имела, отыскался ли ее дружок. Но она кинулась мне на шею, расцеловала меня, тебя. Мне показалось, что она как-то изменилось, и не в лучшую сторон у, но приглядываться было неудобно. Она уловила мою реакцию и рассказала, как однажды увидела своего бывшего на улице, живого и здорового. Обрадовалась, побежала следом, окликнула, а он обернулся, зыркнул на нее, что-то пробормотал… И ее словно какая-то сила швырнула в сторон у, прямо на фонарь. Ира сломала нос, как раз в то время копила деньги на ринопластику. Но это все неважно. Лида!