Не смей - Дарья Данина

- Я знаю, Кирилл. – Перебивает, не дав договорить. – Знаю. Спасибо.

- Сейчас глубокая ночь. – Он поднимает её лицо и заглядывает в тёмные девичьи глаза. – Тебе нужно поспать. – Касается губами её губ. Это девушку, почему-то смущает, и она чувствует жар на своих щеках.

Она лежит с ним в постели, совершенно нагая, прижимается грудью к его коже, такой горячей. Знает, что и он под одеялом обнажён. Но…

Её смутил этот поцелуй. Мягкий и невинный. Такой простой и в то же время, очень значимый.

Он беспокоится?

Может ли она об этом с ним поговорить? Может ли доверить ему то, что так сильно и долго гложет её изнутри?

Она не привыкла об этом разговаривать, она не привыкла это обсуждать. Девушка никогда не позволяла себе поднимать эту тему.

Этому её научил Денис. Он не разрешал ей разговаривать о родителях. Считал эту тему закрытой. Всегда утверждал, что она тем самым, делает хуже лишь себе.

И она не говорила. Вспоминала, думала, но никогда не говорила вслух. Даже с бабушкой и с дедушкой она перестала делиться своими мыслями на этот счет. Она привыкла молчать о своих переживаниях.

- Нам нужно выспаться. – Повторяет Кирилл, и пытается улечься так, чтобы не сдвинуть девушку от себя ни на сантиметр.

- Что за шрам на твоей руке? – Камилла вспоминает о том, что нащупала подушечками своих пальцев, и снова возвращает руку на его локоть.

Кирилл тихо усмехается.

- Не сейчас Ками.

- Но ты расскажешь? – Камилла снова поднимает голову, чтобы увидеть его глаза.

- В самое ближайшее время. – Соболев тихо смеётся, и его смех сейчас похож на тихий раскат грома. – А сейчас, Камилла, мы либо с тобой ложимся спать, либо… – Его пальцы касаются женской ключицы, и медленно сползают к обнаженной груди. – Я ведь не железный, Ками…

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Скользит, по округлости, цепляя коротким ногьём мнгновенно затвердевший сосок, и молится все богам, чтобы эта ночь не заканчивалась быстро…

Самому смешно, но я был похож на пацана, который дорвался, наконец-таки, до женского тела. Чувство эйфории не желало меня покидать.

Я не припомню, чтобы со мной когда-то было такое. Я был не в состоянии заснуть только потому, что я до сих пор не мог поверить в то, что это случилось. Это маленькое исчадие сейчас больше походило на хрупкого ангела. Оно тихо сопело, уткнувшись носом в моё плечо, а я боялся пошевелиться. Только бы её не разбудить.

Я не сразу понял, что ей что-то снится. Но когда она начала тихо всхлипывать… первым порывом было желание разбудить её. Но я вспомнил, как каждый раз пугалась Настя. Когда она была поменьше, её часто мучили детские кошмары. Иногда я спал с ней. Оберегал детский неокрепший сон. Поначалу, я будил Настю сразу, как только слышал, что она начинает плакать. И сестра очень сильно пугалась.

Потом я выучил несколько колыбельных песен. И это стало нашим спасением.

А сейчас, под тихие всхлипывания Карчевской, я начал напевать первую колыбельную, которая пришла мне в голову.

Она успокоилась и проснулась сама. Зашевелила пальчиками по моей руке. Так нежно и очень аккуратно. Прошлась по старому рубцу, словно ощупывая его. Хотел убрать руку, но передумал, когда услышал её “Спасибо”.

Я понял одно. Что я не собираюсь её отпускать, и не собираюсь её делить ни с кем. Ни с Денисом, ни с кем бы то ни было. А этого мудака… как ещё его назвать? С ним будет отдельный разговор.

Она нужна мне. Такая, какая есть. Вспыльчивая, бестолковая, ранимая… очень красивая.

Было ещё кое-что, что меня сейчас беспокоило. Мысль о её дедушке. Как воспримет меня старик? Может, мне стоит подумать об увольнении? Или, хотя бы, о переводе? Я нутром чую, что нахлебаюсь от Михалыча…

Оставляю Камиллу спать, а сам поднимаюсь с постели. Сна как не было, так и нет до сих пор.

Я скитался по дому почти до рассвета. Каждые двадцать минут заходил в свою спальню, чтобы проверить спит она или нет. Не снятся ли ей кошмары снова…

В комнате уже было достаточно светло. Я, как ненормальный пялился на спящую Карчевскую. Она спала, лёжа на животе. Обняв подушку под головой руками. Её спина была обнажена. Одеяло сползло до её поясницы. Под моими ногтями зудело от желания опустить это одеяло ещё ниже.

Я уловил непонятный звук, который доносился, кажется… из прихожей?

В коридоре на полу валялась её куртка. Скомканная, и немного грязная. Где она успела испачкаться?

Спустя несколько секунд, до меня всё-таки доходит, что этот звук издает её телефон. Поднимаю и куртку и обнаруживаю под ней, на полу, телефон Ками.

Кто может ей звонить в такую рань?

Поднимаю аппарат ,и смотрю на экран.

Ну, конечно… я даже не сомневался! Кто ещё, как ни этот ублюдок? Я борюсь с желанием ответить на этот звонок вместо неё. Я сжимаю в кулаке чёртов телефон, мне охренеть как хочется разбить его об стену.

Трубка прекращает вибрировать в моей руке, и я немного успокаиваюсь. Хочу его выключить. Еще слишком рано для того, чтобы Камилла просыпалась.

Я тянусь к маленькой кнопочке, чтобы, все-таки, его выключить. Но не успеваю этого сделать, как телефон в моей руке снова начинает жужжать.

Блять!

Захожу на кухню и закрываю за собой дверь.

- Слушаю? – Открываю настежь окно, и беру в руки пачку с сигаретами.

- Ало?

Хуй тебе в горлО!

Прикусываю язык.

- Ты что-то хотел? – Сразу перехожу к делу. Я терпеть не могу тянуть кота за яйца.

- Что? Кто это?!

Очень хочется ему нагрубить, но я сейчас стараюсь держать себя в руках.

- Будто ты не догадываешься.

Я более чем уверен, что этот осёл прекрасно понимает, с кем он сейчас разговаривает.

- Какого хуя ты берёшь телефон моей девушки?

Вот как внезапно мы поменялись…

- Твоей? А ты уверен в этом?

Хочется вывести этого гондона на эмоции. Я, наконец, подкуриваю и глубоко затягиваясь горьким дымом.

Кажется, парень не так прост…

- Соболев…

Он произносит мою фамилию, я а мне почему-то становится не по себе. Чёртов ублюдок. Он не понравился мне с самого начала.